Во всем виноваты шахматы. Анатолий Агарков
выдавал свежий сивушный запах. Увидев меня, он обрадовался:
– Анатолий, какая встреча! А ну их нах… эти шахматы, пойдем выпьем. Я угощаю. Проставишься, когда сможешь. Как звучит?
– Ты серьезно? Может, сыграем для начала?
– Я уступаю тебе без боя – ты же ведь чемпион.
Закончив трепаться, Ногинов сделал ход. Руки у него подрагивали. Под ногтями чернел перегной. Можно подумать – пришел из сада, где полол сорняки руками. Или у них так принято: руки не мыть от бани до бани – жителей Песчанки, «пескарей»?
Мы играли, конечно, и прежде. И общались достаточно часто. Сегодня он разговаривал иначе, чем всегда. Не уговорив меня выпить, Владимир Егорович сменил настрой – сказал, что надерет мне задницу; что я хоть и чемпион, но он еще «о-хо-хо»…
Мне не хотелось с ним общаться – я просто играл, и партия шла к моей победе.
Почувствовав это, Ногинов еще раз предложил выпить. Я промолчал, и тогда пошел откровенный наезд со стороны недоперепившего «пескаря».
– Ты что, даже разговаривать со мною гребуешь? (гребуешь – брезгуешь, местный говор).
Я молчал. Вокруг нашего стола уже собралась толпа зевак.
– Может, ты и чемпион, но мужик дерьмовый, – наверное для слушателей заявил мой соперник.
Это уже было оскорблением и действием против правил игры.
– Судья! – окликнул я. – Тут партнер меня оскорбляет.
Подошел Проскуряков:
– В чем дело?
Ногинов склонил голову к шахматной доске.
– Мы играем… – сказал мой соперник и сделал ход.
Я ответил, не думая, и тут же услышал за спиной чей-то шепот:
– Боже мой, сейчас будет мат.
Оглянулся – глаза красносельской красотки, так вчера поразившей меня, полны были ужаса. Видать, за меня болеет, а я… Что же я натворил на доске? Вернул взор шахматной партии. Присмотрелся – точно, последним ходом я перекрыл единственную свободную клетку отхода королю… И сейчас, если противник увидит… Действительно, Боже мой! Цена непродуманного хода. Этот пьянчуга Ногинов лишил меня выдержки и осторожности, а с ними – успеха в партии и желанной победы над Маненковым.
Но пьяный «пескарь» смотрел не на доску. Проскуряков уже отошел, а мой противник вновь сверлил меня взглядом и цедил сквозь зубы:
– Предлагаю ничью. А если не согласишься, морду набью.
Это уже полный абсурд!
В сложившейся ситуации лучший выход для меня – отказаться от партии, сославшись на оскорбления противника, свидетелями которым были с десяток человек. А я почему-то сидел и ждал своей участи – сделает Ногинов победный ход или бросится в рукопашную?
Не дождавшись ответа, противник сделал нейтральный ход – матовой ситуации не увидел. Я спас короля, потом партию, и…
Ногинов, остановив часы, тяжело поднялся – человек он грузный – сказал, уходя:
– Я жду тебя в школьном дворе, чемпион.
Говорят, «пескари», когда крепко напьются,