«Засланные казачки». Самозванцы из будущего. Герман Романов
врага, и впился тому зубами в лицо, рыча голодным псом. Теперь истошно взвыл ряженый, пытаясь отодрать от себя озверелого казака, громкими воплями призывая на помощь.
– Ну, мля, офицерик!
Так и держа винтовку как весло на высоте груди, Родионов растерянно посмотрел в сторону свирепого до ужаса голоса, что раздался почти рядом. На него бежал человек в солдатской шинели, направив прямо в живот ствол винтовки с острым жалом штыка.
– Живьем брать офицеров! Живьем!!! Убьете, всех под трибунал отправлю! Под расстрел пойдете!
Резкий голос с высокого крыльца, принадлежащий неизвестному в черной кожаной куртке, будто сошедшего с кинолент, посвященных ЧК, словно остановил солдата, и острое жало штыка, вместо того чтобы проткнуть Родиона, вильнуло в сторону.
Подхорунжий вышел из ступора и лягнул солдата что было сил, не желая оказаться куском мяса на остром шампуре. Удар пришелся тому в коленку, однако напор оказался настолько велик, что ряженый буквально отшвырнул своим плечом Артемова назад.
За спиной кто-то вскрикнул, штык винтовки, которую Родион не выронил из рук, уткнулся в какое-то препятствие. Он повернулся и волосы встали дыбом – острое граненое жало торчало из разинутого рта, из которого буквально хлынула потоком алая дымящаяся кровь.
– Эй-х…
От осознания того, что он собственноручно нечаянно пригвоздил солдата к стенке, и убил того – чтобы такое понять, ему оказалось достаточным взглянуть в бездонные глаза умирающего, Родион в жуткой панике, вложив все силы, отчаянно рванул винтовку обратно. Словно это движение могло бы спасти жизнь заколотого им молодого солдата.
Хрясь!
– Ось-хра!
Словно по стене ударил. Приклад пришелся точно в лицо того солдата, что подбежал к нему первым. Нос моментально брызнул кровавыми соплями, тот навзничь рухнул на снег, зажав окровавленными ладонями лицо. Родион в ужасе выронил винтовку из рук.
– Я нечаянно…
Еле слышно проблеял парень, и тут же был свален на снег подбежавшей толпою. Удары посыпались суматошным градом со всех сторон, вначале было очень больно, а потом в голове Артемова словно взорвалась яркая электрическая лампочка в тысячу ватт…
Помощник командира комендантского взвода 269-го полка 90-й бригады 30-й стрелковой дивизии Пахом Ермолаев
– Что же ты так с охраной опростоволосился, товарищ Ермолаев?! Ведь трех бойцов офицеры насмерть таки вбили. Еще двух изувечили – одному челюсть прикладом разнесли, шепелявит теперь едва-едва. Другого ножом истыкали…
– Бебутом, товарищ Либерман!
Машинально поправил Пахом, пребывая в самом тоскливом состоянии. Сейчас на него чекист, а уполномоченных Особых отделов именно так в армии называли, всех собак на него свешает, и хана – за меньшие проступки трибунал в «расход» направлял.
– Ага, кинжалом, – с нехорошей улыбкой согласился Либерман, задумчиво потерев свой выдающийся вперед нос. – Хорошо, что доктор из Тунки здесь к роженице приехал, успел зашить ногу, иначе бы боец