Седьмая вода. Галина Валентиновна Чередий
меркантильной сукой выросла? Надеешься, я проникнусь и взрыдну, тебя жалеючи? – дозировать презрение в голосе не получалось, но меня это не волновало. С какой стати?
– Да плевать я хотела на то, что ты обо мне думаешь. Ты мне давно не интересен! Я здесь потому, что твою сестрицу дома у вас не застала!
– А кто же это тебя к нам домой-то приглашал. – Я напрягся и подался вперед, уже даже не предчувствуя, а отчетливо различая открытую угрозу, исходящую от Ольги.
– А мне приглашений ничьих не требуется! Потому как я приходила сказать, чтобы Васька держалась от Марка подальше! Пусть не думает, что может вернуться спустя пять лет и получить его обратно! Я своего не отдаю! Так что пусть манатки собирает и вперед, в свою Москву!
У меня в глазах потемнело и от наглости этой фурии, и оттого, что она даже смела предполагать интерес Василисы к этому куску дерьма.
– Слушай меня, истеричка ты припадочная! Василиса будет приезжать и оставаться здесь столько, сколько ей вздумается! Здесь ее дом. А ты со своими предъявами иди лесом, пока еще дальше не послал. А твой Марик ей и даром не сдался! Она его кинула пять лет назад, потому что рассмотрела, что он чмо и не стоит ее времени, и сейчас на него не поведется!
– Она рассмотрела? – Ольга рассмеялась так мерзко, что остро захотелось пойти и принять душ. – Да если бы не моя предприимчивость, она бы еще сто лет ничего даже у себя под носом не увидела.
– И что это, по-твоему, значит?
– А то, что она идиотка, если думала, что такой мужик, как Марк, станет дожидаться и поститься до тех пор, пока она соизволит его после свадьбы до тела своего драгоценного допустить. А когда узнала правду, хвостом махнула и умчалась! А теперь пожила и увидела все как есть в этой жизни на самом деле и решила обратно приползти. Да только все! Поезд ушел, и не хрен соваться! Марк – мой муж, а она пусть своими прелестями столичных дураков завлекает! – Ольга подалась вперед и только что ядом не плевалась.
– Ты и правда чокнутая, если думаешь, что он ей до сих пор интересен.
– Да твоя придурочная сестрица была в моего мужа, как кошка, влюблена! Такое не проходит!
– Тебе-то откуда это знать?
– Не твое дело! Короче! Пусть и не думает ноги перед Марком раздвинуть! Хрен она его получит!
– Что-то, когда он с тремя шлюхами на Новый год зажигал в гостинице, ты так не орала. Кому он нужен, твой Марк?
– Мне он нужен! Ясно?
– Да бабки его отца тебе нужны, а не Марк!
– А вот это, опять же, не твое собачье дело, Сенечка!
Мое терпение истончилось уже до полной прозрачности, и я еле держался, чтобы не наорать на Ольгу и не вытолкать ее взашей.
– Ну так вперед! Иди, вытаскивай его из постели очередной шалавы, чего ты сюда приперлась права качать?
– Пусть хоть совсем утрахается со шлюхами, мне плевать на это! Но если твоя сестрица к моему сунется, я, клянусь, ее изуродую! – Красивое лицо исказила судорога чистейшей, почти животной злобы. Да, кажись, я поторопился, зарекшись никогда