Я все смогу. Галина Гонкур
что была тогда очень счастливой: любимый муж, здоровые послушные дети, неплохая работа с хорошими отношениями в коллективе, о чем еще мечтать.
У Саши были регулярно «небольшие проблемы на работе», он часто задерживался, но ведь так у очень многих дело обстоит, ничего «такого» я в этом не находила, не придавала значения, хотя подозрения иногда закрадывались. Поэтому когда он пришел ко мне с текстом: «Оля, нам надо развестись, я ухожу к другой женщине», у меня было ощущение, что на меня упал метеорит. Ну, или встретила динозавра на Тверской. Я только улыбалась по-дурацки и все терла об полотенце свои и так уже давно сухие руки.
В тот день с утра, за завтраком, он мне сказал, что в командировку собирается. Я пораньше отпросилась с работы, чтобы наготовить ему с собой еды. Зачастую командировки Сашины были в места, не очень богатые на качественные предприятия общественного питания, а у него гастрит и подозрение на язву. Так что к его приходу с работы у меня уже отдыхала под чистым полотенцем гора его любимых пирожков – с рисом и яйцами и с мясом и картошкой.
Я как раз загружала обратно в духовку обычно хранящиеся там сковородки, когда услышала скрежет Сашиного ключа в дверном замке, а потом хлопок двери.
– Саш, проходи! У меня все уже готово, поешь, пока теплое!
Саша вошел на кухню с таким лицом, что сердце мое ухнуло и застучало быстрее.
– Что случилось? С детьми что-то? На работе?
Саша резко выдохнул и отвел глаза.
– Оль, мне тяжело про это говорить… Но давай лучше я все сейчас скажу и сразу. Не хочу как хвост собаке, по частям. Оль, я ухожу. Ухожу к другой женщине, насовсем. Нам нужно развестись.
В художественных фильмах в этом месте героиня делает большие глаза и спрашивает что-нибудь тупое, типа «Милый, ты сейчас пошутил?». Сразу возникает вопрос: ты с этим мужиком столько лет прожила – не умеешь отличить шутку от серьезного заявления? Мне вот как-то сразу стало понятно, что Саша не шутит. Кровь прилила к лицу, щеки заполыхали. Ноги перестали меня держать как-то сразу, и я криво присела на кстати подвернувшийся стул.
Тишина установилась такая напряженная, что Саша не выдержал. Поспешно уйдя с кухни, он подошел к шкафу (огромная зеркальная красота, копили с Сашей полгода на него!) и начал, роняя все и задевая окружающие предметы, собирать свой командировочный чемодан. Я подготовила его к Сашиному отъезду, положив рядом с ним дежурный набор белья, сменную одежду и другие полезные вещи. За годы нашей совместной жизни я научилась делать это практически не задумываясь, сворачивая одежду так, чтобы, если в гостинице не будет утюга, Сашин внешний вид не сильно пострадал. Сейчас же Саша пихал в чемодан свои тряпки грубо, комками, хватая их с полок пригоршней, и мне это было почему-то очень неприятно. Как будто это сейчас имело хоть какое-то значение – и Сашина небрежность, и мое к этому отношение.
Я стояла в дверях комнаты, совершенно оглоушенная. Руки тряслись, в голове аж щелкало от напряжения – я все пыталась