Не оставляя. Константин Александрович Широков
предпосылки. Не раз с изумленным удовлетворением он вдруг замечал, что я допоздна засиживаюсь с заинтересовавшим меня томиком из домашней библиотеки, а бывало – и до самого утра свет горел в моей спальне, где буквально за ночь я проглатывал очередную книжку. За последний год-полтора я прочитал довольно-таки много книг из обширной домашней библиотеки. Правда, книги, интересовавшие тогда меня, были по большей части переводными французскими романами, в которых я находил для себя много неизведанного и по-французски неподдельно изящного, что не могло не волновать меня. К тому же я отнюдь не страдал отсутствием воображения, которое уже будоражило меня и, безусловно, вносило свои коррективы в моё поведение, вполне соответствовавшее, на мой взгляд, всем нормам цивилизованного общества и даже его некоторым неписаным правилам и нюансам, особенно в отношении юных особ прекрасного пола.
Должен признаться, что прелестные юные особы, как-то незаметно выдвинувшиеся на первый план, всё более волновали меня и всё чаще заполняли виртуальное пространство моих самых смелых фантазий. Они даже в эту минуту грациозно дефилировали по нереально сверкающему на солнце песчаному подиуму пляжа в своих умопомрачительных бикини, томно смотрели на меня и загадочно улыбались… «Подслушал бы сейчас отец мои мысли – наверняка в сердцах бы дал подзатыльник, направив их в другое, более полезное на его взгляд пространство…» – подумалось вдруг мне. И эта мысль бесцеремонно прервала слегка вальяжный полёт моих размышлений и как-то сразу вернула к реальности.
Надкусив нежно-розовый персик, что призывно смотрел в рот из стеклянной вазы и, приглаживая на всякий случай затылок, я тут же вспомнил свои обещания отцу держать в голове не только пляж, но и освежать сокровенные мысли об учёбе, которые, по его мнению, даже на отдыхе весьма полезны будут будущему вдумчивому студенту.
И всё-таки, мысли о пляже, подпитанные глянцевыми репродукциями, волновали более и легко перебивали всё прочее, да и море плескалось где-то рядом и призывало. Призывало так, что желание увидеть его становилось навязчивым и нестерпимым.
Уронив с грохотом на пол всё тот же увесистый фолиант – видела б это тётушка – и затем, широко раздвинув шторы и легко открыв балконную дверь, я вышел на небольшой балкончик, которыми так любили украшать свои творения архитекторы типовых построек почти что полувековой давности. Южное солнце, как и положено, сразу же без лишних церемоний со всей щедростью одарило меня своим ярким пышущим полуденным зноем, предельно ясно объяснив, что оно ещё долго не желает исчезать с млеющего шелковистого неба. И витавшая в голове мысль осмотреть город, найти набережную и пляж настойчиво потянула на улицу в сладкую заманчивую дрёму южного городка. Но, когда я уж было собрался выйти на улицу, в тишине откуда-то из зала отозвалась пульсирующая телефонная трель. Приятный звонкий голос спросил Зою Дмитриевну и по-девичьи смешливо хмыкнул, когда я вежливо поинтересовался, кто