Рентген. Остросюжетные любовные романы. Владимир Митюк
замок французский, одно движение – и всё. А думать буду потом, потом, а сейчас. Я чувствовал, что если эта пытка продлится ещё немного, то мне уже ничего не понадобится, и я окажусь не то, чтобы несостоятельным, а вообще недееспособным…
Мои нелепые мечтания были прерваны самым прозаическим образом. Дверь, за которой она скрылась, чтобы поискать мои снимки, отворилась, и она вышла спокойно-уверенная, и сказала, не глядя на меня:
– Ну, всё в порядке. Похоже, мы просто немного перестраховались, и зря продержали вас. И тут она посмотрела на меня:
– Ой, что с вами?
Видимо, мечтательно-отрешённое выражение зафиксировалось на моей физиономии, и я не нашёлся, что сказать, а только неловко пожал плечами, как бы понимая, что всё невозможно и сейчас закончится. Но доктор Е.А. взяла меня за руку своей нежной и прохладной ручкой:
– Наверно, перенервничали. Ничего, бывает, – и очень мило улыбнулась, – зато теперь абсолютно здоровы, и можете чувствовать себя свободно, и даже целовать кого-нибудь, не беспокоясь ни о чём.
Она, конечно, имела в виду здоровье, но зря это сказала. Даже не поняла. Я, возбужденный попытками нарисовать в своем сознании всевозможные картины, невнятно пробормотал:
– Сейчас проверим, – и, удивляясь своей наглости, прижался к её удивленным губам…
– И понимаешь, как ни фантастично это может показаться, всё произошло именно так, как я и представлял. Детали, в сущности, роли не играют.
– Так может, ещё по одной? Погода хорошая, я не спешу, и ты, как видно.
Я согласился, ожидая окончания рассказа. Сердце моё бешено стучало, отчаянно вырываясь наружу, и я действительно не мог встать. Ибо тот доктор, о котором рассказывал мой визави, был моей женой. Вернее, была. Сейчас же я сидел в полной прострации, даже не находя в себе сил думать или анализировать. И прилагал неимоверные усилия, чтобы не выдать себя ни словом, ни жестом. А спешить, действительно, было некуда.
– Вот, – Владимир, так звали моего собеседника, подошёл с двумя бутылками «Петровского», откупорил их перочинным ножиком, и протянул одну мне. Ты извини, что я тут разговорился, понимаешь, иногда нужно излить душу.
Ничего себе, подумал я, рассказывает о своей победе, похождениях. Какая уж тут душа.
Но только кивнул, а он продолжал. Да, нелишне будет сказать, что мы сидели под тентом у одной из расплодившихся в последние годы импровизированных летних кафешек, с пластмассовыми белыми столиками, на красных пластмассовых же стульчиках, впрочем, весьма удобно изогнутых…
***
В дверь настойчиво постучали. К тому времени она уже сидела за столом, перебирая карточки, а я расположился напротив, тупо глядя на негативы, не говорящие мне ни о чём. Елена нажала на кнопку, и в кабине ввалился дед необъятных размеров. Имеется в виду по ширине, задыхаясь, и протягивая направление. Приём был уже окончен, я знал это