Сквозь время в вечность. Евгений Евгеньевич Кулагин
Постараться выжить? Но как, если теперь все не в моих руках. Теперь моя жизнь полностью зависит от того, смогут ли врачи договориться с моим телом, понять болезнь и победить ее. А что могу сделать я?
Так глупо, мы ведь действительно только начали жить. Разделавшись со своим прошлым, пытаясь создать наше будущее. Парадоксы судьбы? Очередное испытание? Запутанное и непонятное веяние жизни, которая так хочет лишить нас возможности быть вдвоем, возможности жить, даря себя нашей любви.
Что делать дальше? Бороться. Больше ничего не остается. Бороться ради него. Он будет несчастлив, если я не поддержу и брошу его стремление победить. Я же чувствую настрой сражаться, он полон сил и уверенности. Разве я могу подвести?
Подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение. Молодая симпатичная женщина, отдающие приятным отблеском солнечных лучей белоснежные волосы, яркие пронзающие озорством глаза, нежная кожа, красивое тело. Мы будем бороться с ним вместе. Наша любовь обязательно победит.
– Миша, я боюсь.
– Не переживай, я все время буду рядом с тобой.
Мы шли по небольшому парку, который вплотную примыкает к больнице. Я держалась за его руку, правда скорее это он обхватил меня и вёл по выложенной из бетонных квадратов дороге. Не слышу ничего вокруг, кажется, нас окружила тишина. Я слабо видела что впереди, опустив голову, разглядывала под ногами дорогу, которая в моих глазах отдавалась размытым светло-серым пятном, уходящим в туманную даль. Ничего не чувствую, ни жары, ни холода, ни боли, ни радости. Я не чувствую себя.
Моментально лечить обнаруженный во мне рак сразу не удалось. Для операции по удалению больного куска печени было уже поздно, опухоль выросла из тех возможных для удаления двадцати пяти процентов. Необходимые препараты для начала химиотерапии тоже пришлось ждать почти месяц. Покупку новых, за свой счет, я Мише сделать не разрешила. Для этого пришлось бы лишиться нашей квартиры.
Как я проводила все это время ожидания? Продолжала существовать. Каждый день терзая себя мыслями о грядущей смерти, о бесцельно прожитой жизни, о том, сколько всего я могла бы еще сделать и почему все это произошло со мной. О том, что я натворила. Миша ежедневно внушал, что болезнь излечима и что не стоит глушить себя, нужно думать только о хорошем. Жизнь не кончена.
Пыталась. Не получалось. Разве можно заставить себя думать о хорошем, когда ты умираешь? Испытывая ежедневную физическую боль? Внутренние самотерзания.
Последние несколько дней у меня полностью пропал аппетит. Я не хотела есть. Не хотела ничего. Только страх приближающейся терапии мучительно оставался комком в моем горле. «Тебе нужно нормально питаться», – Миша с силой заставлял меня есть. Как ему объяснить, что я потеряла вкус не только к еде? Ничего не хочу, я боюсь.
Нужно ли бороться? Наверное, да. Я ведь не успела еще столько сделать. Не успела показать Мише, как сильно его люблю. Дети, конечно же, я должна родить ему их. Он так этого хочет.
Он