Уязвимая. Евгения Кузьминых
за ним. Кстати, его затылок украшал Млечный путь.
Пройдя коридор, мы вышли в просторный холл. Светлые стены песочного цвета и сделанные из белого камня колонны поддерживающие потолок – это и есть главный холл штаба. Так, сказал Итан, когда мы миновали его и вошли в лифт, сделанный из стекла и металла.
Сначала нас тряхнуло, а уже потом плавно двигаясь, лифт начал подъём.
От нечего делать, наблюдала, как только что оставленный нами холл, вновь заполнился новым отрядом добровольцев.
Тихий писк и двери открылись.
Впереди снова коридор, по правую сторону двери, а слева панорамные окна, выходящие во двор штаба.
Добровольцы, по приказу Итана, расходились по комнатам. Чтобы хоть как-то скрасить ожидание, посмотрела в окно: часть зеленеющего парка, а за ним ангары, в одном из них жила я до сегодняшнего дня.
Мощёная дорога тянулась вдаль, по которой неслись грузовиков.
Пыль клубами поднималась из-под их колёс. Словно завороженная, смотрела на подъезжающие к дополнительному отсеку машины.
Неотрывно наблюдала, как из остановившихся грузовиков вышли спасённые с деревянными ящиками. Видимо, они тяжёлые, раз люди, сгорбившись, еле волокли неподъёмную ношу.
Ничего особенного, но, глядя на трясущиеся руки старика, и слабость его ног, внутри перевернулся ком.
Дряхлое тело совсем не годилось для такой нагрузки, но старику приходилось делать это, иначе он больше не будет нужен этому городу. И никто из других спасённых не пытались ему помочь.
Да, это ещё одно правило: ты жив, пока ты полезен. Именно это и движет нами в борьбе с несправедливым миром.
От безразличия людей, внутри меня всё раздирала скорбь. Но, в то же время, я понимала, что, скорее всего, тоже бы не рискнула подойти к нему. Иначе наказание настигло бы нас двоих, потому что каждый должен быть на своём месте, не вмешиваясь. Это и есть безжалостная система нашего города, в действии.
Продолжала следить, как старик, шатаясь, нёс тяжёлый ящик к входу в штаб.
Безмолвно наблюдала, как его морщинистые руки разжались, и ящик с грохотом упал на землю. Старик завалился на колени: он пытался собрать рассыпавшиеся боеприпасы.
Остальные спасённые не обращали на это никакого внимания и таскали ящики. Руки деда ходили ходуном, плечи вздрагивали.
Заметила шедших в его сторону Уру и Питера. Затем мольбу в глазах старика и слёзы, блестящие на его щеках. Отступила назад, когда серебро металла блеснуло в вытянутой руке Питера.
Сердце бешено билось. Но я смогла совладать с собой. Единственное, что не могла понять, вот как Питер с таким хладнокровием может взять человека под прицел, ведь он чувствует! Не верилось, что в нём столько бесчеловечности.
– Эй, – окликнул меня Итан, как раз тогда, когда прозвучал глухой выстрел.
Отрешённо посмотрела на него.
– Это твоя, – кивнул он на вторую от стены дверь.
Ели волоча ноги, подошла к нему.
– Приложи руку к экрану, пусть дверь сохранит твои данные, – командовал Итан.
Как послушный солдат,