Джейн, анлимитед. Кристина Кашор
искусства. Я нахожу товары на продажу и богатых людей, готовых их приобрести. В целом, мы с Рави коллеги.
Джейн интересно, сколько нужно учиться, чтобы заниматься такой работой, если на это способен каждый, кто хоть немного соображает.
– Думаю, мне тоже понадобится работа, связанная с искусством, – осторожно замечает она. – Когда-нибудь.
– Серьезно? – Колин искренне удивлен. – Ты интересуешься искусством или дизайном?
– Вроде того.
– Ты художник?
– Вроде того, – повторяет Джейн.
– Ты могла бы сосредоточиться на каком-то практическом направлении, например в архитектуре, – советует Колин. – Ты когда-нибудь посещала уроки рисования? Надеюсь, ты думаешь о том, как выделиться среди остальных. Ты уже планировала что-то? У тебя есть какие-то уникальные увлечения или навыки? Что у тебя за конек?
Джейн ошарашена этим потоком вопросов и не решается рассказывать про свои зонтики.
– Я не настолько талантлива. – Девушка немного кривит душой.
– Очень жаль. – Он переворачивает газетную страницу и меняет тему: – Никаких новостей о Панзавекки.
– В Интернете тоже ничего, – подтверждает Люси. – Интересно, через мои связи можно что-нибудь узнать?
– Связи?
– Люси – частный художественный следователь, – отвечает Колин.
– Это как?
– Она частный детектив. – Колин улыбается. – Коллекционеры прибегают к ее услугам, чтобы найти свои украденные произведения искусства, когда полиция бессильна. Она очень хорошо справляется, представь себе. Слыхала про недавний скандал с Рубенсом?
– О, Колин. – Люси абсолютно спокойна. – Думаешь, я хочу слушать за завтраком рассказы о собственных неудачах? Да и Джейн вряд ли это интересно.
– Почему же? Очень интересно. – Джейн думает о пропавшей скульптуре Бранкузи и о том, может ли что-то прояснить новая информация.
Люси с усталой снисходительностью глядит на Колина и возвращается к своей книге. Говорить о Рубенсе ей явно не хочется.
– В фильмах, – Колин оборачивается к Джейн, – всегда есть богатый коллекционер, который хочет украсть «Мону Лизу» или что-то в этом роде. Так ведь?
– Или картину Моне, – кивнула Джейн, – или Ван Гога, или «Давида» Микеланджело. Может, они даже крадут ради развлечения.
– Именно, – соглашается тот. – Однако в реальной жизни умный, профессиональный вор обычно крадет менее известные работы не таких именитых мастеров. Желательно, чтобы о таком мастере никто не слышал и не знал, сколько в действительности стоит его картина: сорок тысяч долларов или сорок миллионов. Что-то, не имеющее хорошо задокументированного прошлого, чтобы эту вещь можно было снова вернуть на рынок, не вызвав подозрений, и снова продать тому, кто никогда не догадается, что покупает краденое.
– Думаю, это логично.
– Когда воруют знаменитый шедевр, – продолжает Колин, – например Ван Дейка или Вермеера, об этом буквально орут все первые полосы газет. Мало шансов найти коллекционера, который его купит. Обычно такие