Грустненько, но не смертельненько. Надежда Георгиевна Нелидова
на что намекаешь? Что я вела неправедную жизнь? Мухи не обидела, в жизни чужой копеечки не брала! А его из Водоканала уволили громко, за крупные махинации! Всю жизнь скачет по начальническим должностям, всюду за ним тянется шлейф грязных делишек. Скольких людей он кинул, сколько из-за него с инфарктами слегло, на кладбище под крестами лежат…
– В таком случае, – таинственно говорю я, косясь на пламя свечки, – у него в спальне запрятан портрет во весь рост. Если сдёрнуть портьеру – обнаружится жуткий, уродливый старик, с клыков которого капает кровь.
Тени от наших сдвинутых голов колышутся по стенам, соединяются в корявую размытую фигуру, похожую на истинного Дориана Грея.
– Смейся, смейся, – говорит Светка. – А вот я знаю реальную историю, не до смеха. У нас в параллельном классе училась вся из себя примерная девочка. Круглая отличница. Чистенькая, аккуратненькая, наглаженная. В тугих косичках пышные банты. Гольфы у всех девчонок съезжают винтом, а у неё ни морщинки. Воротничок кружевной, туфельки лакированные. Куколка куколкой: румяная, щекастая, плотненькая, не ущипнёшь. Ни одна хворь к ней не липнет.
И когда в класс приходит эпидемия гриппа и все повально заболевают – только Анечка (так зовут девочку) как стойкий оловянный солдатик марширует в школу и учится с соседним классом. Потому что не хочет пропускать ни одного занятия. И не только не пропускает, но помогает делать уроки часто болеющему однокласснику.
– Разве можно прикреплять ученицу к больному, заразному ребёнку?
– А никто не прикреплял, сама вызвалась. Говорю же: примерная девочка… Значит, потихоньку класс восстанавливается, карантин снимают – и только у мальчика ни намёка на выздоровление, рецидив за рецидивом. К весне и вовсе попадает в больницу с двусторонним воспалением лёгких. Мы классом ходили его навещать. Лежит бледный, тощенький, натянуто улыбается полосками синих губ.
И тут входит Анечка с домашкой: она его и в больнице навещала. Такая вся свежая, глаза горят, реснички мохнатые, вкусно пахнет морозцем. Хорошеет день ото дня, прямо расцветает на глазах. Волосы блестят и переливаются, на щеках цветут розочки, румяные губки бантиком, ножки толстенькие, форменное чёрное платьице в обтяжечку. Не девочка, а загляденье. Ткни пальцем – брызнет сок.
Родители мальчика не нарадуются на неё: «Вот и Анечка наша пришла, палочка-выручалочка, наш ангел-хранитель». Гладят по гладко причёсанной головке, дарят конфеты, пупсиков, детскую бижутерию, а она важно: «Это мой долг». Врачи гонят её, а она: «Я его не оставлю».
А мальчику всё хуже. Собираются консилиумы, медицинские светила безуспешно лечат анемию. Наш больной на глазах гаснет и хиреет. И только девочка самоотверженно продолжает к нему ходить. Уже без учебников – просто сидит рядом на стуле и держит за руку. И проникновенно смотрит в его потухшие глаза своими огромными тёмными глазищами. Вообще-то они зелёные, но от густых