Помни войну. Русская доля. Лев Алексеевич Исаков
Петровского, Карпезо, с чем сопоставлялась поголовная гибель кавалерийских дивизий, бросавшихся в сабельные атаки на танки под Белостоком?
Сразу отпадает предположение о тщетных попытках предотвратить глубокое вторжение, сохранить территорию. Если боевые действия первых 2—3 дней определялись «наступательным» содержанием чрезвычайных пакетов Генштаба довоенного времени, вскрытых по тревоге, то 25 июня объявленная директива о создании государственной зоны обороны по линии Западной Двины – Днепра – Синюха их отменяет, признавая всю территорию западнее её потенциально потерянной!
Наряду с этим указанные уже обстоятельства отвергают предположение об особой заботе о сохранении кадровой армии мирного времени. Директива 25 июня означала признание поражения армии в приграничном сражении, и если чисто военная сторона событий признавалась главной (а какая ещё могла быть в войне?), следовало бы одновременно отдать в войска директиву на быстрый выход из-под удара отходом в восточном направлении, ускорив вдвое темп отступления и приступив к порче дорог, мостов, переправ. Полная моторизация «в европейском варианте» привязывала немецкую армию к дорогам и делала её особо чувствительной к такого рода действиям, которые не требуют больших сил и времени.
Налицо совершенно обратная картина: армия может быстро отступить – её заставляют контратаковать, держась определённых районов; она может спастись – её убивают! Показательна в этом отношении трагическая судьба командующего 4-й армии Западного фронта генерала Климовских, в военном отношении совершившего подвиг доблести. В течение 4 недель находясь на острие удара южного крыла группы армий «Центр», вновь и вновь собирая и смыкая разрубаемые танковыми клиньями вермахта части армии, он противостоял 2 Танковой группе Гудериана и 4 армии Клюге, ни разу не допустил окружения и не выпустил Гудериана на оперативный простор в восточном направлении, что было выдающимся достижением, поучительным примером активной обороны с жертвой территории – но расстрелянного потому, что он ОТСТУПАЛ, в то время как его товарищи Болдин, Голубев, Курочкин, Курасов смело, но с военной точки зрения малопродуктивно атаковали, попадали в окружение, быстро теряли войска, но служили невозбранно!
Что было такое в воюющей стране, что Сталин на какое-то время поставил выше судьбы Действующей Армии?
25 июня войска не получили директиву на выход из-под удара – днём ранее, 24 июня, без особого шума был создан неброский Совет по эвакуации (председатель Шверник, заместитель Косыгин).
Какие-то странные аберрации начинаются, стоит только приблизиться к этому Совету:
– «очевидцы утверждают», что Сталин в первые дни войны выражал неоправданный оптимизм в отношении скорого перелома в ходе боевых действий – но этот Совет «объявлен» 24-го, т.е. «решён» 23-го, т.е. не позднее первых 48 часов (!) войны;
– «очевидцы утверждают»,