Последняя Надежда. Князькова Нина
за стол.
– Хорошее дело. Тебя бы еще кто-то спасал все время. Это Анжелику у нас спасать себе дороже, а тебя можно. Ты хоть не убьешь спасителя в процессе спасания. – Многозначительно выдала Анна Николаевна.
Только рот открыла, чтобы парировать, как в дом зашел человек.
– Анна Николаевна. – Я замерла от голоса матери. – Вы дома?
Баба Нюра нехотя поднялась из-за стола и посеменила в прихожую.
– И чего, Катерина, тебе по утрам в гости идется? Али дома завтракать не дают?
Бабулю мать побаивалась, и без приглашения почти никогда не приходила. Потому-то я и чувствовала себя здесь в большей безопасности, чем где-либо еще.
– Надежда у вас? – Спросила мама дрожащим голосом.
– А почто она тебе? – Анна Николаевна всегда пыталась докопаться до сути.
– С ней Ваня поговорить хочет. Отец же он ей. – Попыталась донести гостья до старушки существенность вопроса.
– Раз хочет поговорить, чего сам не пришел?
Мама немного помялась.
– Так после того, как его Евгений Лаврентьевич десять лет назад с крыльца спустил, он опасается сюда заходить.
– Значит не настолько дочь и нужна. Иди по добру Катерина. Не ходи сюда за этим. Уедет, потом поговорим. – Баб Нюра указала на дверь.
– Но как же…? Отец ведь… – Не сдавалась мать.
– Еще бы он сам об этом помнил. Иди, Катя. – Мама послушно вышла за дверь. – Вот дурында. И надо было жизнь на такого кобеля положить?
Мне же кусок в горло не полез. И мать жалко. И сама она виновата в том, что сейчас происходит. Всю жизнь мама меня попрекает, что я черствая, как ее свекровь, моя бабка по отцовской линии и совсем на нее не похожа. И, слава богу, что не похожа. Тяжело с таким характером, как у нее, жить.
Баня у бабы Нюры была оборудована по последнему слову техники. В утепленный сруб была проведена вода, которая набиралась в большущий бак. Из него уже перечерпывалась на холодную и горячую воду. В деревне воду еще с колодцев носят, а здесь уже цивилизация дошла. Хотя, некоторые приспособились из дома перетаскивать. Скважины, вон, каждое лето у бурят, то тут, то там.
А вот дрова, наколотые Ликиным отчимом, таскать приходилось из сарая, что был построен за баней. Их я наносила впрок, чтобы потом не ходить.
– Вы душу сегодня лечить будете? – На улицу выглянула хозяйка дома с бутылкой в руках.
Я в это время чистила дорожки, убирая с них снег.
– Не знаю. Надо девчонок спросить. Но я, наверное, откажусь. Да и Лике нельзя. – Призналась честно. Мне того раза летом хватило головной болью помучиться.
– Дохлые вы, девки, какие-то все пошли. – Заявила старушка два вершка от горшка и скрылась за дверью.
Я хихикнула. Ох, до чего же мне нравится в этом доме жить. С Анной Николаевной никогда не соскучишься, и всегда есть повод посмеяться, даже тогда, когда совсем не до смеха.
Догилев сегодня никак не давал о себе знать, но ведь еще не вечер. Расслабляться рано. С другой стороны, он после моей вчерашней реакции на свое предложение мог обидеться. Он ведь еще более гордый, чем я. А на его самолюбии я потопталась основательно.
Девчонки