Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира. Титус Гебель
либо откладывать часть своих доходов или же брать деньги в долг. Этот капитал он может затем вложить в станки, в повышение собственной квалификации или в чужие предприятия, чтобы таким образом предлагались новые продукты и услуги, опять же имеющие спрос у других.
3. Это всё.
Все прочие возможности повысить материальный уровень своей жизни, за исключением попрошайничества или азартных игр, требуют принуждения по отношению к третьим лицам и реализуются за их счет, то есть являются игрой с нулевой суммой или даже уничтожают ценности. Последнее в особенности касается таких идей, как управление денежными массами, манипулирование процентами, основанное на долгах увеличение спроса, интервенционизм или перераспределение. Ни один из этих способов изначально не может создать ценностей. Но это не означает, что они недейственны, напротив, возможно, они даже необходимы, чтобы получить политическую власть. Однако своим вмешательством в ценовой механизм и в принцип добровольной кооперации они в конечном счете больше разрушают благосостояние, нежели умножают его[120]. Государственные вмешательства в рынки всегда сопряжены с принуждением. Они зиждутся на решениях, за чью экономическую ошибочность те, кто эти решения принимает, никогда не отвечают, и оперируют знаниями, превосходство которых хотя и утверждают, но доказать ничем не могут. Кроме того, подобные вмешательства влияют на системы человеческих стимулов таким образом, что возникают почти исключительно нежелательные и непредусмотренные побочные последствия.
Возьмем, например, манипуляции центральных банков со снижением процентных ставок. Это должно бы стимулировать предприятия брать кредиты под выгодные процентные ставки, закупать на них инвестиционный товар, больше производить и нанимать больше работников, что опять-таки повысит спрос на прочие товары. И некоторое время, вероятно, так и будет, но заниженные процентные ставки вводят предприятия в соблазн инвестировать в, по сути, нерентабельные сферы, а убыточные предприятия, которые должны бы обанкротиться, благодаря дешевым ссудам остаются на плаву. В результате разбазариваются ресурсы, которых недостает там, где реально существует большой спрос. Когда позднее процентные ставки вновь повышаются, неминуемо наступает расплата – банкротства множества фирм, и банкротств этих куда больше, чем их было бы без подобных процентных вмешательств. Еще одно побочное воздейдствие – рентабельные вклады вроде государственных займов и страхований жизни внезапно почти перестают приносить прибыль, и обеспечение по старости для многих людей оказывается под угрозой. В силу дешевизны кредитов каждый, кто может предъявить гарантии, инвестирует в недвижимость, что резко поднимает ее в цене. Следствие: особенно молодым людям и людям со средним достатком собственное жилье уже не по карману, а тем, кто зарабатывает мало, уже не по карману постоянно растущая квартплата. Фактически вреда здесь куда больше, чем пользы. А ведь это лишь один пример из несчетных других «благонамеренных» государственных
Профессиональные экономисты, конечно, будут это оспаривать, и тем не менее так оно и есть. Тот, кто знает и понимает субъективную теорию стоимости, преимущества в сравнительных издержках производства и эффект Кантильона, уже располагает лучшей теоретической подготовкой, чем большинство выпускников научно-экономических факультетов. В этом плане полезно прочитать Taghizadegan 2011.