Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего?. Ян Мортимер
дебаты между двумя великими ораторами. Но в ночь перед дебатами Бернард тайно обратился к епископам, входившим в совет, который был собран для оценки выступлений. После этого Абеляр вообще отказался говорить в свою защиту. Его снова признали виновным в ереси, и на следующий год он умер под защитой аббата Клюни.
Абеляр приводил в ярость стольких церковников не только потому, что был воинственным и однажды соблазнил племянницу каноника. И не потому, что применял логику Аристотеля. Все из-за его собственных достижений в логике и диалектике и из-за того, что он использовал эти формы рассуждения, рассматривая вопросы веры. В то время господствовало мнение, что логические рассуждения – это хорошо, но только в том случае, если не применять их к религии. Абеляр бесстрашно выступал против этого предрассудка. В своей книге «Да и нет» он рассмотрел 158 противоречий в трудах отцов церкви, изучая их с двух противоположных точек зрения и поднимая множество радикальных тем для обсуждения. Например, первый же принцип в «Да и нет» таков: «вера поддерживается разумом или не поддерживается им». Задаваясь вопросом, поддерживает ли логика веру или подрывает ее, он в открытую выступает против библейского мнения, что «без веры не существует понимания». Для нас подход Абеляра кажется прямолинейным: мы считаем, что наши мысли рациональны; соответственно, мы с недоверием отнесемся к тому, кто говорит, что нечто является рациональным только потому, что он в это сильно верит. Но до времен Абеляра вера сама по себе была способом понимания. Именно Абеляр сформулировал принцип «сомнение ведет к любопытству, а любопытство ведет к истине». А еще он дал своему приложению логики к религии имя – «теология»[19].
«Да и нет» показывает, насколько бесстрашен был Абеляр и как далеко был готов выйти за границы ортодоксальности. Используя свою диалектическую технику – рассматривая проблему с двух противоположных точек зрения, чтобы обнаружить и разрешить противоречия между ними и, соответственно, точнее ответить на исходный вопрос, – он выдвинул несколько идей, которые для того времени были просто опасными. Например, выдвигая предположение: «Бог может знать все», он подразумевал, что Бог, возможно, знает не все. В том же духе он предположил: «Все возможно для Бога или не все». Заявить в XII в., что Бог может быть не всемогущим – это, скажу я вам, весьма эпатажно. В «Да и нет» было даже такое предположение: «Бог может быть причиной или творцом зла или не может». Обычно Абеляр не становился полностью на сторону божественной непогрешимости, как сделал бы Бернард Клервоский; он оставлял вопрос открытым, чтобы люди делали собственные выводы. Более того, он заявлял, что все взгляды, даже почитаемых отцов церкви, являются просто мнениями и, соответственно, могут быть ошибочными. Даже такой рационализм в XII в. казался многим чрезмерным: ставить под сомнение труды святых отцов – это фактически ересь. Но Абеляр не остановился и на этом. Традиционалисты уходили от вопроса,
Ralph Norman, «Abelard’s Legacy: Why Theology is Not Faith Seeking Understanding»,