Между ангелом и бесом 2. Ирина Боброва
ещё одно яблочко, ещё старее первого. Прошептав заклинание она подкинула яблочко. Оно завертелось в воздухе, упало на блюдо и… остановилось.
– Яблочко наливное, – сказал Гуча, догадавшись, что задумала старуха, – но, к сожалению, не функционирует – либо тарелочку долго амортизировали, либо яблочко сгнило. А жаль! Сейчас мы и девочку бы увидели, и похититель бы обозначился.
– Так это, типа, телек? – догадался Альберт.
– Это, типа, камера наружного слежения, – объяснил чёрт.
– Так чё, не понял, кина, типа, не будет? – произнёс Полухайкин, ни к кому, конкретно, не обращаясь. А поскольку интерес у него к данной посудине был личный, то действовал он решительно. Он взял оловянное блюдо и выпрямил его. Несколько движений мощных пальцев – и яблочко весело закрутилось по идеально ровной поверхности, показав сначала кусок неба, потом верхушки деревьев, а потом…
А потом за спинами людей раздался противный, режущий уши звук. Компания, с нетерпением ожидающая, пока тарелка покажет целую картинку, синхронно вздрогнула, люди оглянулись на звук.
На подоконнике сидело маленькое уродливое существо. Огромная пасть была открыта, острые зубы блестели, глаза кровожадно смотрели по сторонам, а звуки, которые издавала гаргулья, можно было назвать как угодно, только не смехом. Острые когти сжимали свёрнутую в трубочку бумагу.
И снова Альберт действовал быстро и решительно. Он схватил со стола первое, что попало под руку и бросил, точно попав в пасть незваной гостье. Гаргулья захлебнулась смехом, раскашлялась и полетела прочь, грязно ругаясь.
К сожалению, под руку Полухайкину попалось наливное яблочко. Ведьма взвыла и, наверное, впервые в жизни, потеряла дар речи. Она открывала рот, но звуки, вылетающие из него, напоминали те, что только что издавала гаргулья.
Полухайкин виновато отвёл глаза, и вдруг улыбнулся – на полу лежал предмет, идеально круглой формы. Он нагнулся и протянул Гризелле розовое яйцо.
– Остолоп! Фулюган! – обрела наконец-то дар речи ведьма, бросая на блюдо альтернативный вариант наливного яблочка.
Ведьма раскрутила яичко, и оно весело покатилось по тарелке.
Взору людей открылось следующая картинка: кусок синего неба, верхушки деревьев и большой зверь, который по этим верхушкам скакал.
– Обезьяна! – вскричал Полухайкин.
– Мексика, – в голос зарыдала Марта, увидев в руках похитителя дочь, а Гризелла всхлипнула и высморкалась в гриву Тыгдынского коня.
Обезьяна словно почувствовала, что за ней наблюдают – она оглянулась, состроила рожу, потом, с ловкостью циркового гимнаста, спрыгнула на землю и юркнула в нору.
Сеанс прервался – яйцо пошло сеткой трещин и развалилось, выпустив на свет маленького, розового дракона. Не смотря на лилипутский размер, дракончик обладал всеми признаками своей породы, мерзким характером в том числе – он немедленно плюнул огнём, превратив блюдо в сверкающую оловянную каплю.
– Не понял, – произнёс Полухайкин, – это чё,