Ренуар. Частная жизнь. Барбара Эрлих-Уайт
придирки к Алине, Викторина тем не менее сочувствовала Эмили и звала своего деверя «скотиной»[327]. Время от времени Алина гостила у матери отца или у родителей матери – они были попросту жестоки. Известен случай, когда дед по матери попытался отобрать у Алины половину денег на школу – он считал, что слишком потратился на девочку[328]. А бабушка со стороны отца присвоила деньги, которые отец прислал Алине в подарок на Новый год[329].
Алина, выросшая без любви, так и не научилась доверять людям. Ее тетя жаловалась: «Ей не удается завести друзей»[330]. Безрадостное детство, возможно, стало причиной того, что Алина всю жизнь страдала от лишнего веса. Живя в окружении нелюбимых людей, она искала утешения в еде. Возможно, виной были и гены. Сестра ее отца Мари была невероятно тучной женщиной[331]. В многочисленных письмах к Эмили Викторина больше всего говорит о внешности Алины, хотя порой описывает также ее школьные успехи и поведение. Когда Алине было 10 лет, Викторина писала: «Твоя Алина здорова. Только жирная»[332]. Алине исполнилось 11 – Викторина докладывала: «Ты бы видела, как она растолстела… прожила у меня полтора месяца и набрала восемь фунтов. Монахини отпускают ей комплименты – говорят, хорошо выглядит»[333]. В августе 1872-го, когда Алине было тринадцать, ее тетя писала Эмили: «Она рослая и толстая»[334].
Тетя Викторина была строгой и часто жаловалась Эмили на своеволие и непослушание Алины. В письме без даты она пишет: «В этом году она слушается хуже, чем в прошлом… очень трудно держать ее в подчинении»[335]. Когда Алине было 11 лет, Викторина плакалась: «Просто не знаю, что делать. Представляешь, она каждый день ходит удить рыбу! В канун Вознесения залезла в воду [прямо в обуви]. Башмаки теперь никуда не годятся… Но ее это ничему не учит. Не знаю, что ты с ней будешь делать»[336]. Учителя Алины из приходской школы сталкивались с той же проблемой. Викторина пишет: «Монахини говорят, что изо всех сил пытаются заставить ее слушаться, но это непросто»[337]. Алина была своевольной и любила одиночество. Впрочем, у Викторины нашлись для нее и добрые слова: «Она становится все разумнее, слушается меня, хорошо работает; довязала пару чулок»[338].
Училась Алина прекрасно. В Эссуа, помимо бесплатной школы, была частная католическая для девочек, где учились и пансионерки, и приходящие ученицы. Несмотря на стесненность в средствах, Эмили отправила Алину в приходскую школу: там ее обучили основам религии, а также чтению, письму, шитью и кулинарии. Когда Алине исполнилось девять лет, тетя сообщила матери, что девочка получила «первую награду за правописание, первую награду за арифметику и первую награду за Закон Божий», к чему неохотно прибавила: «Для ребенка ее возраста она довольно трудолюбива»[339]. Из этих писем создается впечатление, что Викторина воспринимала племянницу как
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 45.
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 24 октября 1869 // Ibid. P. 47.
Ibid. P. 49, 52.
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 54.
См.:
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 24 октября 1869 //
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 53.
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 1872 // Ibid. P. 55.
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 52.
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 29 мая 1870 // Ibid. P. 53.
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 54.
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 29 мая 1870 // Ibid. P. 53.
Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], июль 1868 // Ibid. P. 54.