Мои королевские дела. Лилия Касмасова
парадного туалета, что привела Сеню в восторг – и это была шпага.
На Сеню надели портупею – широкую замшевую ленту накинули на правое плечо, она пересекала грудь наискосок, и у левого бедра к ней привесили шпагу. То есть ножны.
Когда дико обрадованный Сеня схватился за золотой витой эфес, и вытащил шпагу, оказалось, что шпаги, как таковой, и нет. Есть всего сантиметров пятнадцать клинка.
– Кхм, – смущенно кашлянул Ля Гуш, – вы не вынимайте ее, Ваше Величество. Вы же не на войну идете и не на дуэль.
– Ну да, – огорченно пробормотал Сеня, засовывая шпагу обратно.
В общем, нужно было только не снимать камзол, не терять туфли, не вынимать шпагу – и все будет отлично.
От волнения и от смущения, что ли, но Сеня почувстовал зверский голод, и вспомнил, что он давным-давно не ел.
– Знаете, – робко сказал он Ля Гушу, – я что-то немного проголодался…
– Разумеется! – огорченно сказал Ля Гуш. – И как я сам не подумал!
Он свирепо поглядел на слуг и крикнул:
– Ча-ю королю!
Три человека тут же сорвались с места и убежали.
Ля Гуш вынул из кармана часы, сказал:
– Не волнуйтесь, Ваше Величество, мы успеваем!
– А сколько сейчас? – спросил Сеня.
– Без двадцати пяти шесть, – ответил Ля Гуш немного нервно.
– А коронация – здесь же, во дворце? – осведомился Сеня.
– Да, – кивнул Ля Гуш вежливо, – в парадной зале. Она на первом этаже.
– Значит, идти недалеко, – улыбнулся Сеня. – Успеем.
– Да, – сказал Ля Гуш, – недалеко. Минут за пять дойдем. Хотя учитывая м-м-м… туфли…
Да, в этих туфлях кросс Сеня не побежал бы.
Ля Гуш стоял и постукивал башмаком по полу. Сеня стоял и теребил эфес шпаги, чувствуя неловкость, что так обеспокоил людей. Он хотел было сказать, что обойдется и без чая, как в дверях появились слуги. Один нес поднос с шоколадными пирожными, а другой – поднос с чайником, чашками и прочей посудой.
– Садитесь, садитесь, Ваше Величество, – проговорил Ля Гуш.
И Сеня плюхнулся на ловко подставленный Ля Гушем стул. Ля Гуш моментально схватил с подноса с посудой большую салфетку, встряхнул ее, расправляя, и повязал Сене на шею. Потом писарь-церемоннимейстер быстро налил чаю, спросил: «Сливки?» и после Сениного кивка налил сливок, так же по согласию Сени бросил два кусочка сахара и, не успел Сеня и взяться за ложечку, сам размешал чай и подал его Сене в руки. Похоже, в экстремальных ситуациях церемоннимейстер предпочитал все делать сам, не полагаясь на слуг.
Сеня взял одно из пирожных и проглотил его в два откуса. Не хотелось ему подводить Ля Гуша. И к тому же опоздать на собственную коронацию!
В итоге Сеня расправился с двумя пирожными и с двумя чашками чая за две минуты! По одной на каждую порцию!
Ля Гуш, не успел Сеня и воспротивиться, промокнул ему губы краем салфетки, потом пару раз взмахнул помпоном с пудрой перед лицом Сени, и Сеня опять расчихался. А Ля Гуш сказал:
– Пора! –