Портартурцы. 1940—1942. Трофим Борисов
приучены быстро работать, но вагонов ждали очень долго. Одноколейный Великий Сибирский путь не в состоянии был выполнить всех требований, предъявленных к нему обстоятельствами военного времени.
Люди разместились в промерзших теплушках. Клубы густого пара окутывали каждого артиллериста; стены вагонов покрылись инеем. Было отдано распоряжение не топить печей до утра.
Спать в эту ночь улеглись не раздеваясь. В вагонах ехали повзводно: с первого же дня похода старые и молодые солдаты перемешались. В батарее были канониры и ездовые сроков службы с 1899 по 1904 год.
Больше всех кичился своим старшинством ездовой Семенов. Он ехал в одном вагоне с Подковиным и относился с высокомерием к молодым солдатам.
– Эй, новобранец, принеси кипятку! – можно было услышать от Семенова. Больше всего он наседал на орловца Коневязова, который находился с ним на нижних полатях вагона. Семенов держал голову и расчесывал бороду так же, как Мехмандаров. На икры ног он навертывал, много тряпок, чтобы голенища сапог казались такими же толстыми, как и у командира. Одногодки вышучивали Семенова, отдавали ему честь во фронт. На самом деле, фигурой и выправкой канонир и полковник очень походили друг на друга, но Мехмандаров был черноволосым, а Семенов – русым.
– Вымой бак! – крикнул однажды Семенов Подковину.
– Когда будет моя очередь – вымою, а сегодня ваша.
Семенов побагровел. Он не ожидал такого отпора.
– Ученый, писарь… ты еще молод ослушиваться.
– Я не намерен выполнять чьи-либо капризы.
– На, иди ты вымой, – крикнул со злостью Семенов на орловца, – учись жить со старшими.
Коневязов и Подковин встретились взглядами.
– Сегодня не пойду. Я занят. Видишь – мундир починяю, – ответил тот. – Довольно… Делаешь одолжение, а у вас одно зазнайство.
– Я вам покажу зазнайство! – закричал Семенов.
– Чем орать, идемте сейчас к фельдфебелю, – сказал Подковин. – Во время войны мы все равны. Каждый отвечает за свое дело.
Вспомнив выговор, полученный Осиповым за Подковина, Семенов притих, но глаза его остались злыми.
Солдаты второй батареи почти не видели Маньчжурии. Их поезд следовал больше ночью, днем же выстаивал длинные часы на незначительных станциях и глухих разъездах. Это делалось нарочно – подальше от винных лавок, в которых водку продавали по шестнадцать копеек за бутылку.
В Харбине воинский поезд осматривал инспектор. Артиллеристов одели в новое обмундирование, заставили привязать набрюшники. Была оттепель. Подковин порывался сходить в город, поискать Ивовых, но инспекторский смотр помешал ему.
Глава седьмая
1
Поезд остановился, рано утром на маленькой станции Наньгуалин. Как только открыли двери вагонов, артиллеристы услышали команду;
– Поднимайся!