Хирургический роман. Кэтти Спини
и душой. Потому в человеке прекрасной должна быть душа, а не задница.
Джанкарло с Франко прыснули со смеху, а Аннунциата обиженно выпятила губу.
– Что смешного я сказала, циники несчастные?!
– Cara Nunzia, – ласково прикоснулся Джанкарло к ее щеке тыльной стороной ладони, – ты хирург, а так наивна! Пойми, что в любви физиология неотделима от психологии. Как можно спать с человеком, который физически тебе не нравится?
– А как можно спать с человеком, с которым у тебя нет никакой душевной близости? – спросила она, прищурив глаза.
– Физическая симпатия первична, – уверенно заявил анестезиолог.
– Ага. На одну ночь, чтобы потом бояться, что тебя обвинят в изнасиловании, – посмотрела Аннунциата на него исподлобья.
Джанкарло застыл, глаза его расширились.
– Ты несправедлива к нашему коллеге, Нунция, – встал Франко на защиту друга. – Джанкарло умеет растягивать удовольствие, – со смехом добавил он, поднимаясь. – И даже страдать… Я скоро вернусь, – подмигнул он и направился в туалет.
– Ты что, решила меня сдать?! – накинулся Джанкарло на девушку, как только Франко отдалился на безопасное расстояние.
– Нет, просто хотелось наконец заткнуть тебе рот!
– У меня слабое сердце, нельзя так! – укоризненно покачал Джанкарло головой. – Что на тебя нашло? Что ты так разнервничалась?
– Эта тема мне неприятна! И не надо учить меня любви!
– Прости, но ты не в моем вкусе, иначе я бы с удовольствием взялся бы, – рассмеялся Джанкарло.
Нунция скорчила гримасу и показала ему язык.
– Ладно, не кипятись, мы же по-доброму шутим, как три лучших друга.
– Мужского пола преимущественно, – пробурчала Аннунциата.
– Кстати, мужик из тебя вышел бы отличный!
– Спасибо за комплимент, – скривилась девушка, но в глазах, тем не менее, промелькнуло страдание. – О чем это Франко сказал? – взяла она себя в руки, решив отомстить. – Ты умеешь страдать? – иронично спросила Нунция. Она должна была добыть противоядие от будущих нападок!
– Ах… – улыбнулся Джанкарло. – Я давно забыл, что это такое: страдать от любви, – с притворной веселостью хихикнул Джанкарло, но Нунция уловила в интонации едва заметный отголосок грусти. Да и взгляд затуманился тоской, и на мгновение этот циничный и черствый анестезиолог вдруг показался ей обычным уязвимым человеком.
– Неужели были времена, когда ты страдал? – натурально изумилась Аннунциата.
– Если и были, то я о тех временах забыл и вспоминать не желаю, – сказал Джанкарло твердо, взял бокал и сделал большой глоток. – А потому сменим тему, – красноречиво посмотрел он девушке в глаза и вдруг улыбнулся своей привычной насмешливой улыбкой человека, которому чужды любые сентиментальности. Но глаза оставались серьезными, и горела в них такая настойчивость, которая не позволила Нунции ни подколоть его, ни задать новый вопрос. Она чутко уловила, что эта веселость наиграна и присыпана пеплом прошлого, и не стоит ворошить его, во всяком случае, не сейчас.
Глава