Белое дело в России: 1917-1919 гг.. Василий Цветков
нормативных актов (Свод основных Государственных законов, Положение о полевом управлении войск в военное время, специализированное, профессиональное нормотворчество) происходило нередко с их существенной коррекцией.
В книге бывшего управляющего отделом внутренних дел Временного Правительства Северной области В. И. Игнатьева «Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны» (издана в Москве в 1922 г.) дана характерная оценка деятельности его коллег: «… все правительство было помешано на правовых началах – в противоположность большевистскому произволу мы должны были насаждать правовой строй…». Подобная оценка стремления к максимально возможной юридической обоснованности большинства принимаемых решений применима не только к белому Северу, но и ко всем прочим регионам Белого движения.
В конечном итоге все региональные белые правительства пришли к признанию общероссийской власти Российского правительства и Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака. Именно это позволяло многим политикам и военным говорить о «суверенном характере» белой государственности – выразительнице всероссийских интересов.
Форма, при которой можно было бы достичь максимально допустимого (с точки зрения лидеров Белого движения) сочетания интересов «центра» и «регионов», виделась в создании таких органов власти (коалиционное правительство, некий Высший Совет, Государственное Совещание, представительная конференция и т. д.), в работе которых принимали бы участие представители краевых, областных автономий, казачества. Установление же формы будущего государственного устройства и системы управления в России в целом (федерация, союз автономных областей, конституционная монархия, республика) относилось исключительно
к компетенции Национального Учредительного Собрания нового созыва. Именно эта особенность политической программы Белого движения создавала трудности в отношениях с «государственными» сепаратистскими новообразованиями периода гражданской войны, их признании даже тогда, когда это диктовалось военными соображениями.
Четвертое. Признание общероссийского центра обуславливало стремление к общности политических программ и к координации военных действий. Общность проявлялась в принципиально схожем отношении к решению основных «вопросов» (аграрного, рабочего, национального и др.) российской действительности в условиях «второй смуты». Осуществлять военное взаимодействие было чрезвычайно сложно, хотя и в этом достигались отдельные успехи. Разумеется, полного единства достичь не удавалось, но общие (стратегические) цели политического курса были одинаковы. Так отмечал, например, в передовой статье газеты «Русское дело» от 14 октября 1919 г. (времени наивысших успехов белых армий) один из омских правоведов, член Восточного отдела ЦК кадетской партии Ю.Н. Фармаковский: «В общем и основном и Омск, и Екатеринодар согласны, ибо для них непререкаемы декларации