Странствия Шута. Робин Хобб
о своей жизни. Я смотрел, как он ест – зачерпывает ложкой уху, осторожно несет ко рту. Еще ложку…
Шут замер.
– Ты смотришь на меня так пристально, что я отчетливо чувствую твой взгляд, – невесело заметил он.
– Это правда. Прости.
Я встал и налил себе немного бренди. Потом устроился в кресле, вытянув ноги к огню, осторожно отпил. И очень удивился, когда Шут заговорил снова. Я слушал его, глядя в огонь и не перебивая, а он вел свой рассказ дальше, прерываясь только на еду.
– Я помню, как ты предупреждал принца… хотя Дьютифул ведь уже король, верно?.. как ты предупреждал его, что отправляться через камни Силы в незнакомые места может быть опасно. Ты был прав. Прилкоп думал, что все камни стоят, как стояли, когда он в последний раз ими пользовался. Мы вошли в обелиск в городе с картой и вдруг оказались лежа ничком, придавленные камнем сверху так плотно, что едва смогли выбраться.
Он поднес ко рту ложку ухи.
– Колонна лежала на земле. Думаю, ее опрокинули намеренно, и нам еще повезло, что тот, кто это сделал, не разрушил ее полностью. Верхняя часть камня упала на край фонтанной чаши. Сам фонтан давно высох. Этот город был не таков, как Кельсингра. По нему явно когда-то прокатилась война, а потом, гораздо позже, прошлись вандалы. Они старательно портили все, что могли. Город стоял на высоких холмах на острове. В каких морях лежит этот остров, сказать не могу. Я никогда прежде не был там. Когда десятилетия назад я впервые направлялся сюда, мой путь был другим. Как и теперь, когда я шел к тебе. – Он покачал головой. – Когда мы с тобой отправимся назад, лучше не пользоваться этой дорогой. Что будет с нами, если та грань камня, из которой мы должны будем выйти, окажется лежащей на земле? Не знаю. И не хочу выяснять.
Еще ложка ухи. На этот раз немного бульона пролилось. Я ничего не сказал и лишь краем глаза смотрел, как Шут ищет салфетку, как вытирает подбородок и сорочку. Я отпил немного бренди и со стуком поставил бокал на стол.
– Когда мы выползли из-под опрокинутой колонны, у нас ушло полдня, чтобы выйти за пределы разрушенного города. Резьба на его руинах напомнила мне то, что я видел в Кельсингре и на Аслевджале. Многие статуи были разбиты, многие дома разрушены и разграблены. Город лежал в развалинах. До меня доносились смех, музыка, кто-то что-то нашептывал, но умолкал, не договорив, – и все это не в лад, невпопад, так что меня пробирала дрожь. Если бы пришлось задержаться в этом городе, я бы сошел с ума. Прилкоп был очень удручен. Когда-то, сказал он, этот город был прекрасным и дышал покоем. Прилкоп потащил меня прочь, невзирая на мою усталость. Похоже, ему больно было видеть эти руины… Ты что, пьешь бренди один? – вдруг спросил он.
– Да. Но это не слишком хороший бренди.
– В жизни не слышал худшего оправдания для того, чтобы не поделиться выпивкой с другом.
– Ты прав. Налить тебе?
– Да, пожалуйста.
Я достал второй бокал и плеснул Шуту немного бренди. Заодно, раз уж встал, подбросил полено в очаг. Меня вдруг охватило ощущение уюта