Граф Мечников. Василий Иванович Сахаров
корабли и много оборудования. Но трофеи оценивались на глаз, и шли не по самым высоким ставкам, и теперь я все начинаю сначала. Поэтому, дабы мне не пришлось что-то утаивать и финты крутить, давай эту систему как-то менять. Ладно бы, Конфедерация у нас была слабая и бедная, я бы понял, почему меня добычи лишают. Однако в нашем государстве все есть, и оно уже не сильно зависит от мародерки и трофеев, а что я возьму, то так или иначе, но на Кубань и вернется.
– Чего ты так в денежный вопрос вцепился? Тебе что, живется плохо или бедствуешь? Ты, между прочим, с похода в Средиземное море, вместе с наградой от Симаковых, получил больше двухсот тысяч золотом, не считая отличного фрегата и станков, которые, за счет государства, переправил в Конфедерацию.
– И что? Заработал и получил. И сейчас, хочешь верь, а хочешь нет, у меня на кармане только три тысячи «конфов».
– А куда остальное дел?
– Половину в компанию влил, которая, прошу заметить, уже год исправно платит хорошие налоги, а вторая половина в отряд ушла. Вдовам и семьям погибших пенсию и пансион обеспечил, воинам долю выделил, и на снаряжение потратился. Как ни крути, но я ведь не сам по себе, вольный стрелок. За моей спиной люди стоят, и у меня перед ними обязательства. А теперь, помимо самих бойцов, на шее еще и их семьи повиснут, так что суетиться придется вдвое больше, а жалованье в диких землях мне платить никто не станет.
Конечно, свое тягостное положение я несколько преувеличивал, но ненамного. Еременко меня понял правильно, и ответил так, как я и ожидал:
– В принципе, в чем-то ты прав. Надо как-то наводить порядок в деле сбыта трофеев. Либо фиксированную плату устанавливать, либо правильную оценку проводить, или же, в особых случаях, а у тебя как раз таки именно такой, разрешать приватизацию имущества и добычи. Подумаем над этим, но сразу скажу, на многое не надейся. В прошлый раз тебе фрегат оставили, и это мне дорого встало, так, что до сих пор икается.
– Когда окончательный ответ будет?
– До отхода 'Аделаиды' все уладим.
– В таком случае, больше вопросов не имею, а остальное по ходу дела решим.
– Наконец-то!
Начальник ОДР встал. Я последовал его примеру и генерал, было, хотел выйти, но неожиданно остановился, засунув руку во внутренний карман кителя, извлек из него DWD-диск, в прозрачной пластиковой коробочке, а затем протянул его мне.
– Что это? – взяв диск, спросил я.
– Недавно на нашем телевидении сделали подборку видеосюжетов по чуме, вырезки из новостных телепередач, выступления начальников из МЧС и частную видеосъемку в первый месяц Черного Трехлетия. Хотели все это циклом передач пустить, но цензура запретила.
– А что так?
Еременко покачал головой.
– Слишком много жестокости и очень уж все страшно.
– А у тебя эта подборка откуда?
– Втихую себе несколько копий сделал и решил, что некоторым людям, таким как мы с тобой, этот материал надо бы посмотреть. Тяжко, конечно, но чтобы понимать, до чего может доиграться человек следует