Стрекоза. Книга вторая. Татьяна Герден
в музее, а потом восстанавливали только по памяти, и вот теперь снова пытались сверить – верно ли её запомнили. Выходило, что не совсем.
Людвика тоже стояла молча и смотрела на Пашу. Ей было приятно его увидеть, как старого, доброго друга, но друга забытого, и оттого было очень неловко, и она не знала, что сказать.
Наконец, Паша произнёс извиняющимся, но совершенно счастливым голосом:
– Людвика… Как ты тут очутилась? – он всё ещё не верил своим глазам. Он снял с головы фуражку и стал вертеть её в руках, как недавно в гостях у её отца.
– Я хотел сказать, когда ты приехала? Почему не писала? Как твои дела? – Паша частил с вопросами, не давая Людвике слова сказать. Он был взволнован и смущён. Ему хотелось дотронуться до её руки для того, чтобы проверить, а не видение ли это, но Людвика была здесь, перед ним, и близко, и далеко – последнее сильно чувствовалось в том, как она смотрела на Пашу – виновато и в то же время смело и отчуждённо.
– Паша, я так давно тебя не видела, что не узнала и прошла мимо!
«Слава богу, что голос у неё звучал как раньше – ясно и мягко-прохладно, как леденцы «Театральные», – подумал Паша.
Вокруг них сновали прохожие, натыкались на них, и надо было как-то двигаться дальше или отойти в сторону. Паша спросил:
– Ты спешишь?
– Да, – просто сказала Людвика.
– Когда же мы увидимся? – сказал Паша растерянно.
– Приходи к нам вечером, если хочешь, после семи, – сказала Людвика неуверенно. И потом почему-то добавила: – Папа будет дома.
Паша надел фуражку и, не переставая рассматривать Людвику в упор, всё ещё удивляясь, что она появилась в городе так же внезапно, как и уехала, спросил:
– Можно сегодня?
– Если хочешь, – как-то странно ответила Людвика и, комкая перчатки, стала отдаляться от него. – Извини, мне надо бежать, пока! Я только устроилась на работу!
Она повернулась и скрылась за углом. Паша помахал ей вслед и, постояв ещё немного, побрёл в обратном направлении. Приехала и даже не сказала ему об этом. А может, просто некогда было, или им звонили, и никто не брал телефон? Мать всё время проводит со своей родственницей в разговорах на кухне, могли и не услышать. Ах, как Паше хотелось найти такую причину, по которой Людвика не могла сообщить ему о своём приезде, тогда бы не приходила в голову подлая мысль о том, что она и не собиралась ему об этом сообщать, а по всему выходило, что если бы он вот сейчас случайно не натолкнулся на неё, он бы и не знал о её приезде и, возможно, даже продолжал отправлять ей почтовые открытки! И выходит, она просто не хотела с ним видеться… «Non timebo mala? – спросил себя Паша. И грустно ответил: – Нет, я не убоюсь зла». Отчего-то эта фраза теперь приобрела какой-то совершенно противоположный смысл. Одно дело было не бояться зла, идущего издалека, но как быть с тем, что неумолимо начинало подниматься откуда-то изнутри? Паша споткнулся о порог подъезда своего дома и едва не упал. Должно же быть какое-то решение, должно быть