Навстречу Мэй. Ирина Бэйли
собираюсь бросить колледж перед Рождеством.
Заку стало неприятно, что его это не касалось и его мнение на это счет ее не интересовало. Оливия собиралась поговорить на эту тему с матерью, а вовсе не с ним. Но ситуация была логичной. Кто он был для Оливии? Проходимец с большой дороги. Вполне возможно, что она даже не позволит ему заплатить за завтрак. Он посмотрел на омлет с беконом и запеченной фасолью. Он не помнил, когда в последний раз к нему приходил аппетит за завтраком. Он обильно ужинал, и казалось, что количества съеденного вечером хватало на целые сутки.
– Ты хочешь бросить учебу? – спросил Зак, ковыряясь вилкой в пахнущей томатным соусом фасоли.
– Ага, – расправляясь с тостом с авокадо, ответила Оливия. – Пойду работать.
– Но тебе осталось учиться совсем недолго.
– А что от этого толку? Только штаны там протирать. У меня нет к этому талантов. Я самая настоящая бездарность. Телевидению только и не хватает еще одной посредственности, сочиняющей белиберду. Ты же сам таких встречал, помнишь? И всегда был недоволен, что они лезут к тебе со своими горе-сценариями.
Зака снова передернуло. На этот раз точно от слов дочери: как она это помнила? То и дело открывающаяся входная дверь раздражала его. По спине дуло, и ноги начали замерзать. Кафе оживилось, и не осталось ни одного пустого столика. Посетители громко разговаривали, словно сомневались, что их могут услышать все соседи. Повсюду гремели столовые приборы, звенели бокалы и жужжала кофемашина.
Зак по-прежнему был недоволен, но только не бездарными сценариями. Он просто всегда был таким. Недовольным. Он тихо откашлялся и произнес:
– Кто тебе сказал это? Что ты бездарность?
– Никто. Да я и не верю словам. – В ее темных глазах появилась грусть. – Это практика показала. Мои сценарии полная дрянь, актриса из меня никудышная, а еще у меня провальный роман с однокурсником, который как раз в отличие от меня очень талантлив. Его постоянно хвалят учителя. А еще почти все в колледже знают, что ты мой отец. Выдающийся режиссер, работавший со многими звездами, источник вдохновения для многих. И поэтому жалеют меня, не говорят правды, а лишь недоуменно пожимают плечами. Я не хочу опозорить тебя, папа. Стоит закончить эту агонию как можно быстрее.
Она посмотрела на Зака и, опустив глаза, сказала:
– Но я честно попробовала. Помнишь… – Она на мгновение замешкалась, словно проверяя собственные мысли на уместность. – Я всегда любила читать и писать. С самого детства. На горшке сидела всегда с книжкой. – Она грустно улыбнулась. – Вспоминаю, что даже соседа нашего заставляла читать, пока тебя не было дома.
А Зака не было дома почти всегда. Возможно, она могла называть отцом того самого соседа, который имел на это полное право. В отличие от Зака. Ему нарисовалась картинка пухленькой девочки с золотыми кудряшками. Всегда веселой и рассудительной. Он вспомнил, как однажды она подошла к нему и сказала, что написала