Лишь любовь разобьет тебе сердце. Кэтрин Веббер
и закрываю глаза. Мне нужно спать. Мне нужно спать. Нужно поспать.
Но каждый раз, закрывая глаза, я вижу перед собой Мику, но не такую, как та, что приходит ко мне сейчас, – не в желтом платье, а такую, какой я в последний раз видела ее живой.
На ней было бикини. Желтое. Увидев Мику в нем, мама начала напевать знаменитую песню Брайана Хайланда о крошечном бикини: «Itsy bitsy teenie weenie yellow polka-dot Bikini»[9].
– Мам, но оно же не в горошек! – говорит Мика, при этом улыбаясь.
– Да, но оно крошечное! И желтое!
Мама отошла назад и осмотрела мою сестру с восхищением:
– Ты очень красивая.
– А я? – капризным тоном спросила я и закружилась перед мамой.
– Ты тоже красивая, – рассмеялась мама. – Мои красивые девочки.
…Нас швыряет в океан, крутит, как носок в стиральной машине. Под пальцами песок. Еще одна волна ударяет мне в лицо. Вода заполняет горло… Мика. Мика!
Сердце молотком стучит в груди, легкие горят, я вскакиваю и жадно хватаю ртом воздух. Нужно выбраться из комнаты. Выбраться из дома. Мне нужно на улицу.
В машине тихо. Машина – зона, свободная от призраков. С минуту я сижу на переднем сиденье под пристальным взглядом луны, положив голову на руль. В эту минуту я думаю о том, чтобы позвонить Дре, но не хочу сейчас превратиться в неизвестную ей Рейко. Я хочу быть кем-то другим. Через несколько минут все же набираю сообщение. Только не Дре. «Можно я за тобой заеду? Буду у твоего дома через 20 мин».
Когда я подъезжаю, Сет уже ждет на улице у трейлера. Раньше я никогда не отправляла ему сообщений, и на это он тоже не ответил, но я все равно приехала – на всякий случай. У меня было предчувствие, что он все же выйдет, даже после эпизода во «Фризе». А может быть, именно из-за него. Сет садится в машину, не произнося ни слова, и несколько минут мы едем молча. Я заговариваю первая:
– Послушай, мне очень неудобно. Я просто не ожидала тебя там увидеть.
Он пристально смотрит в окно.
– Это было дерьмово.
Потом поворачивается ко мне, и взгляд его пронзителен и ясен, как звезды над нашими головами.
– Для тебя что, настолько неприемлема мысль о том, что мы можем быть друзьями? Я настолько немыслимый тип?
Я ловлю его взгляд.
– Простишь меня?
Он вздыхает и с этим вздохом изгоняет из себя всю свою тоску и раздражение.
– Да, – отвечает он, а потом качает головой, но не мне, а как бы захватившим его мыслям. – Конечно.
Еще какое-то время мы едем, углубляясь во тьму пустыни. Мы оба молчим, а потом я сворачиваю на обочину и останавливаюсь.
– Не хочешь прогуляться?
– Хочу, – отвечает он, глядя мне в глаза. – Пожалуй, да, хочу.
Мы гуляем по пустыне плечом к плечу, почти в полной тишине, подсвечивая телефонами дорогу, когда света луны не хватает. Натыкаемся на череп койота, дочиста обклеванный птицами и отбеленный солнцем. Он меньше и куда более хрупкий, чем принято считать, и белеет в свете луны и звезд. Нам он кажется волшебной находкой. А потом мы,
«Крошечное, малюсенькое желтое бикини в горошек».