Изуродованная химера. Ellen Fallen
когда мужику далеко за пятьдесят, и он только делает вид, что хороший семьянин. А в перерывах лезет под юбку к своему стажёру. Просить, кричать бесполезно, он давит на то, что у него здесь такая репутация, что мне в принципе его не обличить. А учитывая, что мне нужна работа, я обязана держаться за место. И пусть я буду постоянно бегать от него и молчать, меня он точно не получит. С утра он изрядно постарался вызвать моё негодование, когда зажал между шкафом и стеной, за что получил затрещину. Как он вопил при этом, что я буду жить в собачьей конуре, потому что работать со мной никто не станет, и вообще я полное ничтожество. Я взывала к карме.
И вот она; громкий удар камня об деревянный настил, хруст дерева и шлепок толстого тела пузом вниз на линолеум. Экспонат проваливается под небольшую сцену, вместе с тележкой, разрушив пол. А мужчина, завалившийся пузом вниз, не изящно стонет от боли, боюсь, этого выброшенного на берег кита поднимет только кран. Делаю несколько шагов назад, он же не думает, что я буду поднимать его, прикрываю в изумлении лицо. Сейчас мне проще расплакаться, чем засмеяться, при всей комичности ситуации.
– Помогите профессору Сандерсу. – На сцену поднимается ректор и двое незнакомых мне людей, они переворачивают профессора на спину и тянут за руки. – Мисс Фолс, позвоните в «девять-один-один». Необходимо осмотреть его.
Я подбегаю к своему маленькому столу, хватаю телефон и ожидаю, когда поймает сеть сигнал. Ведь мне запрещается его включать, даже на беззвучный, до такой степени наступает на грудь своим доминированием уважаемый человек. Я вожусь с кнопками, когда вижу над моей рукой зависшие пальцы. Человек прикасается ко мне успокаивающим движением, и я медленно поднимаю голову, когда слышу его голос. Спокойный баритон с небольшой хрипотцой объясняет службе, что нужна помощь. Я стою неподвижно, так как его руки все ещё удерживают мои, взгляд ледяных серых глаз пригвоздил меня на месте. Он заканчивает звонок и, как ни в чем не, бывало, продолжает свой внимательный осмотр, особенно его интересует моя шея. Нервно поправляю чокер, который становится слишком тесным.
– Это не ошейник, – не знаю, для чего я оправдываюсь, но слова импульсивно вырываются из меня.
– Не стоит так быстро отвечать на вопрос, который не задали. Вы становитесь слишком уязвимы. – Он отходит от меня в сторону народа, уже толпившегося над барахтающимся куском сала на полу.
– Дура, – произношу я шёпотом. – Набитая идиотка.
Когда в аудиторию заходит медицинский персонал, всех просят удалиться, кроме меня. Я все ещё стою в стороне невидимкой. Мне стоило бы сбежать, но теперь я главный подозреваемый в этом хаосе, ожидающий вердикт. Профессор рыдает о не сбывшейся мечте, ужасной конференции и моих кривых руках. Что ему ужасно неудобно перед всеми собравшимися, в том числе перед деканами других университетов, решивших присоединиться к этому грандиозному событию. А по мне, так никому нет дела до его невнятных слов и не нужных рассказов, под