МилЛЕниум. (Повесть о настоящем.) Книга 1. Татьяна Вячеславовна Иванько
собираемся играть, это я и не думал скрывать от неё, поэтому я ухожу раньше, взяв с неё твёрдое обещание прийти.
О, успех был не то что большой… для нас – грандиозный. Честно сказать, я не ожидал, что кроме девочек-восьмиклассниц, кто-то будет так восторженно нам аплодировать, кричать: «Браво!» и «Бис!», что станут даже подпевать нам, хлопать и пританцовывать в такт. Наш концерт небольшой, наших песен немного, мы не собирались утомлять публику, собравшуюся посмотреть друг на друга, да тискать старых одноклассниц, а растянулся вместо получаса на полтора.
И девочки подбежали нас обнимать, а мы, счастливые неожиданным успехом, обнимали и целовали их в ответ тоже.
Мне стали совать записочки с номерами телефонов, щекоча, забираясь в карманы джинсов, хватая меня, будто ненароком, я не сопротивлялся, главное, чтобы всё это видела Лёля. Пусть увидит, что и я не из самых бросовых парней, за которого можно выйти замуж «когда-нибудь».
Наконец, мы ускользнули из школы через один из чёрных ходов, и я попросил своего бывшего одноклассника, из спокойных, не из тех, что ухлёстывали когда-то за Лёлей, но тех, кто помогал нам с сегодняшним концертом, позвать её, сказать, что я жду её и где.
– А вы с Гуляевой… встречаетесь что ли? – удивился он.
– Ты так удивляешься…
Он пожал плечами:
– Да нет, я вообще-то не очень удивляюсь, – усмехнулся он.
Лёля вышла нескоро. То ли он искал её долго, то ли она нарочно тянула, чтобы помучить меня на морозе.
Снег посверкивает под фонарями, будто по насту рассыпаны бриллианты как на императорской короне в Алмазном фонде. Я не чувствовал холода от возбуждения, хотя мороз кусал щёки и я всё же развязал «уши» на своей лохматой шапке, сразу стало лучше. Вот и Лёля появилась, в своей шубке, в беретке, вложив руки в рукава навстречу, как в муфте. Вот всё в ней нездешнее будто, несегодняшнее…
– Замёрз, «звезда» сцены? Что ж ты поклонниц своих бросил? Там стены сейчас кипятком подмоет, – сказала она с усмешкой, подойдя ко мне.
– Каким кипятком? – я не понял.
– Тем самым, которым они писают, глядя на тебя! Все остальные парни ваши по углам с девочками разбрелись, а ты что же оплошал? – и усмешка злая и сама она бледная…
– Лёля… – проняло всё же, обрадовался я – разозлилась.
– Иди к чёрту! – она не дала взять себя под руку и, отмахнувшись,
покачнулась, чуть оскальзываясь на накате.
– Упадёшь.
– Скажите пожалуйста, какой заботливый жених! А когда тебя хватали за задницу эти прыщавые толстухи, ты не думал про меня? – во как разобрало! Нет, я молодец всё же!
И вдруг она отвернулась неожиданно, её стошнило на снег. От нервов что ли?
Она, качнувшись, схватилась за дерево. Я подскочил к ней.
– Что с тобой?
– Ох… отойди!.. – её вывернуло снова…
Она выпрямилась, взяла горсть снега голой рукой, уронив варежку, и приложила к губам.
Я поднял варежку, и держал её