Отдам в хорошие руки, или Как наверняка попасть в черный список нянь. Нелля Георгиевна Коноваленко
снимая там квартиру. Домой прилетал на выходные, во вторник утром улетал обратно. Старшая дочь Василиса, 22-х лет от роду, жила в Лондоне и уже год занималась поиском работы. Но «достойной» ее работы все не находилось, и в семье витала озабоченность будущим Василисы.
Средним ребенком в семье был сын Артем 16-ти лет. Позже я узнала от подруги семьи, что Артем рос во вседозволенности, но был хорошо воспитанным мальчиком, и его избалованность лишь изредка проявлялась в отношении меня.
Вопрос о няне возник в семье после того, как Ольга впала в послеродовую депрессию, которой предшествовал тот факт, что Александр Михайлович укатил в Дубаи, пока Ольга лежала в роддоме. Наверное, Ольга почувствовала что-то такое, что срочно заставило собраться всех членов семьи, даже Василиса прикатила из Лондона, и на семейном совете решили освободить Ольгу от бремени под названием «выняньчить ребенка». Для этой цели и нанимали няню. На мой вопрос: «Оля, ты как проходила в роддоме: как старородящая или по другой категории?», Ольга ответила: «Я шла как первородящая!» Потому что был очень большой перерыв между двумя первыми детьми и Милой.
Вскоре я познакомилась с отцом семейства. Он появился в доме как-то неожиданно для меня, и я приняла его за водителя Артема и одновременно охранника Сашу. Ольга, сидя на диване в гостиной, сцеживала молоко из груди, когда в дом вошел Александр Михайлович и, по-хозяйски присев рядом, обнял ее за плечи. Я удивилась близости отношений, думая, что ее обнимает водитель. Ольга представила меня как няню, а я ответила что-то о том, что уже имею некоторое представление о нем. Я ведь думала, что разговариваю с водителем! Александр Михайлович встал во фронт передо мной, наверное, для того чтобы подавить меня своим ростом и величием, и принялся пристально разглядывать меня, как бы пытаясь разглядеть во мне таракана. Так я прочла его взгляд. Но я, будучи уверенной, что общаюсь с водителем, чувствовала себя равной и таракана в себе не обнаружила. Тогда он, обескураженный отсутствием ожидаемого впечатления, обернулся вниманием к семье.
Приезжая домой, Александр Михайлович стремительно влетал в дом с вопросом: «Где она?» Не дожидаясь ответа, он кидался в комнату Милы, не считаясь с тем, спит ли она или бодрствует, хватал ее на руки и как-то успокаивался. Очевидно, Мила являлась подтверждением его состоятельности как творца. Позже я неоднократно видела Александра Михайловича в роли Бога, когда он выполнял какие-то манипуляции руками над Милой, очевидно пытаясь исправить только одному ему ведомые ошибки, которые он допустил, вылепливая Милу.
Отдельно стоит упомянуть бабушку – свекровь Ольги, которая являлась фактической главой семьи и функциональной женой Александра Михайловича. Она проявляла на Милу реакцию, аналогичную реакции Александра Михайловича. Даже наши нечастые встречи давали достаточное представление о тождественности жизненных стилей сына и его мамы. Ольга в этом треугольнике была лишней. Скорее, это был какой-то двуугольник, вопреки законам геометрии. Дедушка, муж бабушки, был «божий одуванчик», и оставалось только удивляться тому, как это бабушка не загнала его