Игрывыгры. Петр Ингвин
смешок был ответом.
– А рубаха почему в крови? – Один из поймавших его представителей закона презрительно-брезгливо оглядел оставшееся приличное покрытие Михаила. – Скажешь, пальчик порезал? А ощущение складывается, что тебя или ножом пырнули, причем неоднократно, хе-хе… или расстреляли. Тоже неоднократно. Кровь-то – твоя? Может, «Скорая» нужна?
– Это не моя рубашка, здесь подобрал.
Полицейские снова хмыкнули.
– Ясно. Полезай, будем разбираться. Если ни в чем не замешан, не бомж и не сильно пьян – посидишь недолго. Пока родственники не заберут.
– А если не заберут?
Водитель «лунохода» удивился:
– Есть и такой вариант? Тогда дело плохо.
Михаила затолкали в зарешеченную заднюю часть, где в полутьме уже теснились трое: парень, девушка и старик. Лица двух первых одинаково выражали крайнюю степень убитости, но на влюбленную парочку парень с девушкой не походили. Пусть по похожести настроя их зачислили бы в близнецы, однако девушка на голову превосходила соседа по всем параметрам, все было при ней, от форм до одежды. Парнишка не тянул даже на разового спутника такой дивы – ничего тяжелее мышки не поднимал, с подобными особами общался исключительно под чужой аватаркой, а в реальной жизни они его игнорировали. Сейчас оба тупо глядели в пол. Неопрятно заросший старик кашлял, от засаленной грязной одежды подванивало, зато глаза горели энтузиазмом. Видно, что ничего непоправимого в случившемся он не усматривал, и заговори с ним кто, он привел бы кучу доказательств, что все прекрасно, и волноваться не о чем. Увы, к разговорам соседи расположены не были.
Троица нервно глянула на окровавлено-голого новичка, но безропотно подвинулась, и «воронок» унес компанию к началу нового пути в жизнь. К его черному входу.
2
Внутри машины последовал окрик «Не разговаривать!»
Прикрывавшийся ладонями Михаил старался держаться как можно тише. Старик, беззубо шамкая, бурчал что-то под нос, парень наблюдал за дорогой, девушка то отводила взгляд от жилистых ног Михаила, то заставляла краснеть, нахально разглядывая их. В такой почти полной тишине (если забыть про орущую прокурено-хриплым скрежетом древнюю рацию полицейских) разношерстная компания прибыла в участок.
Выгруженную четверку препроводили в небольшую клетку с мощной стальной решеткой, где уже находились, лежа вповалку, восемь человек. Теперь к ним добавились еще трое.
Трое – потому что девушку поместили в соседнюю женскую клетку. Там народу было меньше, но место тоже не пустовало: посреди помещения вольготно спала цыганка, а у стеночки сидели две бабки, не разговаривавшие ни с кем, а друг с другом особенно.
Михаил очутился здесь впервые, глаза с любопытством оглядывали странную жизнь, ведущуюся вокруг по своим законам. Половину небольшого пространства занимала сколоченная из досок «эстрада». Собственно, она была единственным, что здесь было, являясь одновременно и кроватью, и столом, и стулом для всех временных обитателей.
– С прибытием,