В Рим и обратно. Регина Лукашина
Но Помпеи подвело легкомыслие её нравов. Никто не хотел слушать ни специалиста по фонтанам, что заметил – акведук высох вместе с озером на вершине мирной горы. Ни выходцев из Сицилии, что сравнили поведение Везувия с постоянно беспокойной Этной.
– Специалистов тогда тоже не слушали? – глухо произнёс он.
– Эффективные менеджеры думали о другом – виллы в начале мягкого сезона ранней осени шли по высокой ставке аренды. Заткнуть рот паникёрам было проще, чем примириться с потерей дохода. А что было потом… Пять фактов, описанных Плинием Младшим. Пиропластическое извержение не оставило шансов тем, кто замешкался с бегством из города после первого дождя из пемзы. Те, кто ждал спасательную экспедицию его дяди Плиния Старшего на пляже в Геркулануме, спеклись заживо, как картошка в углях. Карл Брюллов. Один день. Двадцать четвёртое августа восемьсот тридцать второго года от основания вечного города Рима. Слушай беззвучие. Здесь не принято много говорить.
Ещё мгновение и он, взрослый мужчина, от нахлынувшего тяжёлого ощущения взял бы её за руку. Просто так, чтобы чувствовать себе не так одиноко в жутком месте. Дыхание ужаса, казалось, осело масляными пятнами на камнях, взвесью висело в едва отступившем утреннем тумане. Наваждение. Звон пластмассовой ручки зонта о камни, зонтика, обронённого туристкой далеко позади, показался в тяжёлой мёртвой тишине пасмурного дня чьим-то проснувшимся воплем страдания и борьбы. Здесь смерть насытилась по горло, да так и осталась отдыхать, переваривая ужин, в тени серой громадины уснувшей горы. Рванувшие за века к небу платаны, кусты, яркие краски цветов и зелени – всё было молчаливо, собранно и сурово. Как флора погоста, как камни кладбища. Клиент и шерп, плечом к плечу, быстро посмотрев друг другу в лицо, они одновременно с левой ноги перешагнули границу Стабианских ворот самого изысканного курорта древнего Рима, где праздник жизни был законсервирован на тысячелетие одним зевком ада.
Особо впечатлительным рекомендуется остаться в автобусе. Тем же, кому любознательность – щит и вдохновение, миновать это место нельзя. Маша права – не надо бояться тех, кого здесь нет. Гипс проник в щели и сделал скульптуры из полостей, в которых в муках умерли люди, в которых истлели их тела, укутанные одеялом раскалённого пепла и камней. Газы из вулкана проникали в лёгкие, и они превращались в жидкий цемент. Второй вдох убивал жизнь мозга. Вулкан-убийца с дотошностью коллекционера сохранил последние душевные движения обезумевших от ужаса или уже смирившихся с неизбежным людей. Гипс проник в щели и заполнил, сделав выпуклыми и объёмными, пустоты, внутри которых закончилась жизни и, наверное, томились заточённые на две тысячи лет души… Души, знающие катастрофу и силу гнева земли, перед которым человеческие эмоции лишь обрывки вот этого осеннего тумана, наползшего с Неаполитанского залива.
Мать прижимает к груди голову ребёнка, чтобы закрыть его рот от яда газов и глаза – от вида адского пламени. Влюблённые сжимают друг друга в объятиях, и в их