Зацелую, залюблю. Лариса Валерьевна Грузнякова
пройти вперед и тут наткнулась на кого-то в темноте.
– Простите, но Вы наступили мне на ногу. – произнес приятный мужской голос.
– Это Вы меня, простите, пожалуйста. А Вы не скажите, в какой комнате живет Герман Родин?
– Не скажу.
– А почему?
Незнакомец зажег зажигалку и попытался осветить ею Зойкино лицо.
– А почему я должен Вам назвать номер своей комнаты?
– Не знаю, – ответила честно Зойка, пытаясь еще раз разглядеть его прекрасное лицо с помощью маленького света от зажигалки.
– Вот и я не знаю, – ответил принц Герман. Лицо Зойки было ему совсем незнакомо. Зажигалка сильно накалилась, Герман погасил ее и нащупал в темноте дверь своей комнаты. В отличие от непрошеной гостьи, он хорошо ориентировался здесь, в темноте. Студенты часто тырили лампочки из коридора. Это развивало «ночное» зрение.
– Простите, – пролепетала Зойка.
– Прощаю, – ответил ей великодушно Герман.
Зойка выбралась с темного этажа, поблагодарила Бабу Маню и медленно побрела к остановке.
Ей было невозможно хорошо, так восхитительно, что хотелось петь и летать. И Зойка пела всю дорогу до остановки, все песни подряд, которые знала. Домой она вернулась совсем поздно, мокрая-премокрая, счастливая– пресчастливая. Обеспокоенные ею долгим отсутствием родители вылезли в прихожую и наблюдали странную картину: Зойка нежно с ними поздоровалась, расцеловали их в щечки, сняла с себя мокрые верхние одежды, все развесила на батареях, и, напевая себе под нос мелодию из мультика «Золушка» – «Навсегда, навсегда», Зойка начала убираться в квартире. Этого она по своему почину не делала никогда, только по указке родителей и после десятого напоминания. Сегодня Зойка усердно тёрла полы, пылесосила ковры, перебирала вещи в шкафах, драила ванную и туалет, перемывала всю посуду на кухне. Родители тихо обомлели и тихонечко сидели в прихожей на гостевых креслицах, пытаясь навсегда запомнить картину дочкиного ударного трудового вечера. Боялись, что больше такого они никогда не увидят. Но они крупно ошибались. Дочурка их вырвалась из объятий Морфея, она влюбилась и в жизни её появилась цель. А цель ни какая-то жалкая и простенькая, а великая и недосягаемая – Зойке захотелось кровь из носу, чтобы влюбился в неё Герман Родин. Влюбился и на руках носил. А она бы целовала его, когда захочется и подхватывала бы его прекрасную чёлку своими пальчиками. Конечно, она понимала, что, во-первых, ей самой надо срочно стать прекрасной, во-вторых, нужно как-то попасть в этот самый Институт Международных Отношений, ну и, в третьих, а это самое главное, чтобы Герман влюбился в неё намертво. Вот такой нескромный план наметила себе наша Зойка, а так как первую часть своей жизни она сыто проспала, то силушки в ней скопилась не мало, почти как у Ильи Муромца, а то и более. Теперь Зойке всё и вся было по плечу. Ложась, ночью спать она продумывала план действий и мечтала о заключительном его этапе, когда Герман попадётся ей в руки на веки вечные. «Зацелую,