Гавань. Юлия Бекенская
Но если желаете, можно и на Невский с ветерком…
– Гони в Аркадию! – скомандовал Трубицын.
Извозчик взмахнул вожжами:
– Слушаюсь, вашблагородь!..
Как у него получается, думал Данила. Все рады ему угодить – от Цирцелии до последнего ваньки. Даже Данила: тащат его, как мопса на поводке, а он и не пикнет.
И ведь был бы семи пядей во лбу. Или красавец. Так нет: рожа как рожа, умишко – не Даниле чета, а вишь ты, каков. И с женщинами у него ладно. От пигалиц до почтенных матрон – ко всем подходец имеет. С гимназистками – душка, с девицами – видный жених. А замужние пилят супругов: чужой человек, а услужлив да обходителен… даже селедка – и та улыбается, как родному…
Порыв ветра. Черная беременная слониха нависла над улицей. Едва держалась, разбухая, предупреждая дальним раскатом грома – сейчас.
Шквал – промозглый, пропахший корюшкой. Крепкие капли упали в пыль, оставив воронки, деликатно постучали по верху экипажа: тук и тук.
То было первое и последнее предупреждение.
Молния вспорола туче брюхо. И – хлынуло. Сплошным потоком, спеша смыть Благовещенскую, с палисадниками, кленами, публикой, храмом Пресвятой Богородицы, рельсами конки и пареньком-посыльным в фуражке, присевшем в изумлении возле фонарного столба.
Косой ливень бил в лицо, по глазам. Скрипели колеса, гудели водосточные трубы. Мальчишки, визжа, босоного плясали в лужах. Прохожие спешили по тротуару, пытались скрыться под кронами тополей. Лошадь, нахлестываемая кнутом и ливнем, неслась, поднимая волну, как заправский линкор.
Трубицын вертел головой, азартно озирая стихию, словно это он, специально, вызвал потоп:
– Каково поливает, а?..
Из водосточных труб церкви лились потоки, захлебываясь, как из пожарной кишки, хлестали в сток, и, словно этого мало, дождь наддал так, что полетели клочки и ошметки застрявшего в трубах мусора. Чпок! Из трубы выкинуло дохлую крысу. Из другой вылетела голубиная тушка. Дрянь кружило в водоворотах, смывало ливнем.
Буйное, свежее растеребило душу Данилы, поманив, пообещав новое.
Взбаламутило – и исчезло.
Кара небесная
На скамейке возле подъезда дома на улице Савушкина (бывшей Благовещенской), где привык заседать женсовет, сегодня кворума не было.
Андреевна ушла в собес биться за гуманитарную помощь, теть Зина лечила колени припарками из капустных листьев.
Так что куковала тут парочка старожилов: Фаина Аркадьевна, монументального вида старуха с золотозубой улыбкой, и сморщенная пигалица баба Клава, которую соседи давно сократили до Баклавы; кричали «здра-сте-ба-кла-ва», а ей слышалось: «доброго здоровья вам, Клавдия Степановна».
К ним же прибился Антон Ильич, пожилой джентльмен в летнем плаще и берете по случаю ветреных весенних погод.
Почетный, но случайный гость женсовета в тот роковой вечер присел отдохнуть после марш-броска с работы. От часовой будки возле метро «Черная речка»