Незадачливая лунная корова, или Отпуск в один конец. Женя Лун
Вытаращилась на меня запыхавшаяся Ксюня.
– Ксюш, не придуривайся – минуту назад. Я сказала, что мне плохо, что выйти хочу, не смогла сдвинуть с места этот дурацкий постамент, который они тут вместо стульев используют. Там такой скрежет был, что, к бабке не ходи – мрамор шлифовать придётся. Роберто аж сам подскочил, чтобы уберечь от меня оставшийся антиквариат…
– Поль, ты чего… – Ксеня округлила глаза еще больше, – прикалываешься так? Роберто уже минут двадцать, как ушёл с другими стариканами в курилку. В сигарную комнату, в смысле. А дамам предложил пройти в игровую, мол, туда десерт сейчас подадут. А ты сидела, как истукан. Гаркнула на меня, чтобы я не орала там по-русски, а то выгонят, и ты голодная останешься, а сама больше ни кусочка не съела. Потом как вскочила, как понеслась! Я даже испугалась, честно говоря.
Ксюша вряд ли была мастером розыгрышей или талантливой актрисой, и сейчас говорила очень убедительно, но и я не была настолько пьяной – я вообще не умею напиваться до беспамятства. Мой порог – полбутылки вина, а потом уже карусели начинаются, и сейчас я уж точно была в абсолютно здравом уме.
– Ксюш, если ты меня разыгрываешь, то очень прошу – перестань. Мне, правда, нехорошо.
Сколько раз я зарекалась не пить шампанское на голодный желудок, ведь знаю же, что станет дурно! Но понадеялась на качество здешнего вина. Зря, как видно… – И все-таки я вслушивалась в каждое свое слово, как бы оценивая: эта речь может считаться речью психически здорового человека или пора бить тревогу… – И вовсе я не орала, а только попросила тебя говорить тише. Сумасшедшая бабуля ведь знает русский, как оказалось. Потом еще эта оленина с кровавыми пузырьками по всей тарелке, фу…
– Какая бабуля, Поль, какая оленина?! – Ксюша уже, видимо, не могла выкатить глаза еще сильнее. – И это я, по-твоему, прикалываюсь? А ну-ка вставай, пошли на кухню, – она схватила меня за руку и поволокла в сторону дома, – пошли, пошли, там еще не убрали остатки горячего! Может там и аптечка есть…
Но на полпути она притормозила и отшвырнула мою руку в сторону.
– Поль, если ты не хочешь лезть в погреб – не надо, но зачем вот так? Я, как дура, ей угодить стараюсь, дружить с ней хочу, а она так тупо от меня отмазывается! А я-то решила, что с нормальной, доброй и независтливой девкой, наконец, познакомилась, а ты… – и Ксюша зарыдала, плавно перетекая, видимо, в ту стадию опьянения, где все начинают слёзно себя жалеть. – Ягнятину подавали, ягнятину! И еще птицу какую-то сраную – дичь!!!
И тут мне стало совсем худо, потому что после этих её возгласов, словно образы из сна, начали всплывать мутные цветные картинки с прерывистым эхом, где Роберто хвастается заказанной дичью, потом просит Ксению сказать, как по-русски будет «ягнёнок» и скрежещет, пытаясь повторить… Потом что-то громко объявляет по-итальянски на всю гостиную, и голос его звучит совсем по-другому, без этого жуткого скрежета металла по стеклу, а как-то даже величественно…
Господи, я двинулась!
– Ксюш, Ксюш,