Незадачливая лунная корова, или Отпуск в один конец. Женя Лун
из ложной скромности, я благоговейно выдыхаю, что стихотворение называется «Материнская любовь». «Чур меня-свекровь» уже было приготовилась ослабить оборону на время исполнения мною, как она думала, хвалебной оды, но уже со второго четверостишья её нижняя челюсть начала подрагивать, как у кавказской овчарки:
Провинциальный городишко,
Ей скоро "стукнет" двадцать пять!
Веселый встретился парнишка,
Чего уж больше ей желать…
Тогда ведь замуж все хотели,
И в пролетарской жизни той
Для женщин не предусмотрели
Какой-нибудь мечты иной.
Нет, о любви она слыхала…
Но больше к Родине, Вождю.
Родня твердила: "Славный малый!"
Всю осень к ней, да по дождю,
Да с "магазинными" цветами
Он, будто по часам, ходил.
И тут же полюбился маме,
Когда Москвич себе купил…
И вот к нелепой белой шляпе
Уже приладили фату,
В столовой пищекомбината
Тостуют все её «мечту».
Жизнь потекла своим укладом:
Не плохо и не хорошо,
Муж рядом был или не рядом –
Не знала разницы большой…
При муже, вроде, и не худо:
Отлажен быт в его руках.
И всё бы ничего, покуда
Не тот ночной стыдливый страх…
Когда супружеское ложе
Ей было пыткой вместо сна,
Она бы рада, да негоже
Супруга на' сторону слать…
Запал потух уже весною,
Теперь иначе ей не спать:
В приоритете пред женою
Мать.
И, наконец, разверзнув душу,
Те чувства, что не дождались
И не достались прежде мужу –
Лавиной сыну полились.
Теперь лишь в нём её отрада,
Надежд несбывшихся оплот,
И жизни смысл, как награда
За нелюбовь. И новый свод
Непререкаемых законов,
Которым обречен служить
Без права выбора иконы
Любимый сын. И позабыть
Свою свободу и беспечность
За то, что не хотела мать
Себя, как женщину и личность
Раскрыть, наполнить, воспитать…
Прикрыться лестно героизмом:
Судьбу, как жертву возложить
В алтарь священный материнства
И не своею жизнью жить.
Ревниво и эгоистично
Жонглировать судьбой детей,
Лекарства пить, болеть публично…
И воевать против идей,
Что отменя'т её заветы,
Ведь надобно вернуть с лихвой
Заботой