Прометей, или Жизнь Бальзака. Андре Моруа
сочинения, где обязательно соблюдать три единства, где недопустимо неправдоподобие и так далее и тому подобное… Если тебя осенят какие-нибудь счастливые мысли, сообщи их мне. Но пусть они будут прекрасны, мне нужно только возвышенное. Я хочу, чтобы моя трагедия сделалась настоящей книгой королей и народов, я хочу начать с шедевра или же свернуть себе шею».
Младшая сестра Лоранс быстро росла, она жаловалась на слабость и сильно похудела. Теперь в ней нельзя было узнать прежнюю толстушку Лорансо́. «Королева» повезла дочку в Париж, и там чудотворный доктор Жан-Батист Наккар «поставил ее на ноги». Лоранс продолжала вести «придворный дневник».
«Принцесса Лора по-прежнему прелестна, мила, весела и нежна, как ангел: мы очень любим друг друга… Я ее боготворю; она была рождена в счастливейший день; природа создала ее сердце совершенным. Я хочу избрать ее образцом для себя. Хочу во всем на нее походить, чего бы мне это ни стоило…
Господин де Сюрвиль по-прежнему бывает в доме; он очень умен, рассудителен и положительно совсем не думает о нас. Он не желает обзавестись властелином; он провозглашает: „Да здравствует свобода!“, разумея под этим холостяцкую жизнь».
Между тем Оноре, кутавшийся в свой старый каррик и натягивавший на голову «Дантову шапочку», дрожал от стужи у себя в конуре и мечтал купить какое-нибудь старое кресло, которое, по крайней мере, защищало бы его «спину от холода, а зад от геморроя». Работа подвигалась медленно. «Я написал стихотворный монолог в духе Шаплена[33], и стихи казались мне великолепными. Но, прочитав их внимательно, я обнаружил, что они почти все не удались. Какая досада!» В начале декабря госпожа Бальзак поднялась по крутой и грязной лестнице дома на улице Ледигьер. Она была сражена.
«Тот, на кого я так надеялась, тот, кто должен был упрочить положение нашей семьи, за несколько лет растерял бо́льшую часть сокровищ, которыми его щедро наградила природа; и все потому, что меня не послушались!»
Оноре уже мог бы продвигаться по пути успеха, пожалуй, мог бы добиться вожделенной должности старшего клерка, а он вместо этого бредит театром, с языка у него не сходят имена актрис. Он наказан, и поделом! – твердила мать. Все старшие клерки уверенно идут к благосостоянию, в будущем они могут стать министрами, генералами. А Оноре, гораздо более способный, чем они, сидит на хлебе и молоке, ютится в какой-то конуре, где вместо приличной мебели – продавленный стул, колченогий стол да жалкая койка. Вот достойные плоды его упрямства.
Между тем «Кромвель» потихоньку подвигался, но, увы, не без помощи больших порций кофе. Пьеса была откровенным подражанием произведениям римских классиков и трагедиям Корнеля и Расина. Так, например, Бальзак записывал: «Для гневного, обличительного монолога, которым заканчивается пятое действие, надо перечесть монолог Дидоны у Вергилия и монолог Камиллы у Корнеля». Чтение это оставило слишком явственные следы. По примеру Камиллы, проклинавшей Рим, королева Генриетта
33
Шаплен Жан (1595–1674) – французский поэт и литературный критик, автор од, сонетов, мадригалов, а также длиннейшей исторической поэмы «Девственница, или Освобожденная Франция».