Дневник. 1917-1919. Алексей Павлович Будберг
и очистки ее от шкурного и опасного для порядка и духа войск элемента; у них не нашлось прозорливости понять всю гибельность и безнадежность июльского наступления и, не боясь никаких упреков, властно потребовать его отмены.
Близость 5-й армии к Петрограду придавала деятельности нашего армейского комитета исключительно важное значение; в июле комитет сыграл огромную роль в деле ликвидации первого большевистского выступления и создал такую обстановку, которая давала все возможности подобрать упущенные в марте государственные вожжи. И всё сорвала никчемность и актерская ходульность товарища Керенского, у комитета же не хватило размаха подняться до высоты положения и, презрев все упреки в реакционности, настоять тогда на осуществлении тех мер, которые так властно требовались обстановкой.
Но во всяком случае нам, строевым начальникам, было возможно работать при этом комитете, который очень тактично не вмешивался не в свои дела и во многом нам помогал; стоящие во главе его эсеры очень скоро свернули в разумную правую сторону и охотно шли на то, от чего шарахалось в сторону даже царское правительство.
22 октября. По газетам и по сведениям, полученным комитетами из Петрограда, там совсем плохо; большевики при поддержке солдат-дезертиров, заполонивших в последнее время обе столицы (в Петрограде их свыше 200 тысяч), матросов и распропагандированных частей местного гарнизона собрали все свои силы, и на днях должно последовать какое-то решительное с их стороны выступление. Правительство совершенно растерялось, мечется в уговорах и компромиссах, видимо, не понимая, что сейчас идет последняя ставка на существование какого-нибудь порядка и сейчас уже глупо и преступно деликатничать и разбираться в средствах; пора забыть про разных якобы демократических и квазиреволюционных пустобрехов, на которых большевики весьма плюют; демократия не есть анархия. Слепота, легкомыслие Керенского спасли большевиков от июльского разгрома; теперь они оправились и открыто лезут на правительство, чтобы его свалить, а сие последнее рассыпает цветы демократического красноречия и что-то мелет, вместо того чтобы или пустить в ход, пока еще не совсем поздно, каленое железо и раз навсегда выжечь грозную и отнюдь не демократическую язву, или же сознать свое бессилие и самому убраться от власти. Ведь все повадки большевиков ясно показывают, что они церемониться не будут и будут действовать так, как то следует при столь ожесточенной и непримиримой войне.
Неужели не ясно, что никаких соглашений быть не может, что уговоры бессильны и что каждая потерянная минута увеличивает силы врага? Быть может, уже поздно, но попытаться надо; несомненно, что сейчас положение правительства бесконечно хуже и слабее, чем то было во времена июльского выступления большевиков; армии ушли из рук правительства и находятся под властью большевистских главарей и под чадом большевистских обещаний: находящиеся в Петрограде части исполитиканствовались, разложились