Дневник. 1917-1919. Алексей Павлович Будберг
смеси авантюристов, спекулянтов, перепуганных коммерсантов и очень свойственных Дальнему Востоку темных дельцов и ловителей рыбки в мутной воде; сначала эта организация очень гремела, но теперь киснет и обещает скоро заглохнуть.
В громком названии под родиной надо понимать потерянные и угрожаемые капиталы, предприятия и привилегии; Учредительное собрание пристегнуто для демократичности и в качестве фигового листа: большинство этих господ желает его как черт ладана.
3) Имеется начальник российских войск полосы отчуждения – добродушный и безобидный генерал Плешков, безропотно несущий все наряды по разным представительным случаям и блистающий там свежестью, превосходным настроением духа и целым иконостасом всевозможных орденов.
Его никто и ни в чем не слушает, но, судя по его настроению, сие мало его беспокоит; он вообще принадлежит к разряду людей, не любящих беспокоиться. При нем учрежден штаб отдельного корпуса, с большими штатами, но с малым числом настоящих работников.
4) Разные вольные атаманы Семенов, Орлов, Калмыков, своего рода винегрет из Стенек Разиных двадцатого столетия под белым соусом, послереволюционные прыщи Дальнего Востока; внутреннее содержание их разбойничье, большевистское, с теми же лозунгами: побольше свободы, денег и наслаждений, поменьше стеснений, работы и обязанностей. Мне кажется, что большинство из них лишь случайно не на красной стороне: кому не пришлось по случайно сложившейся обстановке, а кто по привычке шарахнулся на свою – оказавшуюся белой – сторону. У многих всё это произошло, конечно, невольно, и обвинять их самих было бы даже несправедливо.
Среди этого многовластия, а в сущности, настоящей анархии, идет общая грызня, ссоры, слежка за другими, сплетни, провокации и интриги.
Офицерская вольница беззаботно живет, ничего не делает, бесконечно много хвастается, особенно по части разгрома большевиков и спасения России. Актив же весь пока – человек 700 у Семенова на станции Маньчжурия, человек 400 у Орлова в Харбине и кучка у Калмыкова на станции Пограничная; есть несколько старых японских орудий системы Арисака. С этими силами нельзя дойти даже до Онона, так как не хватит чем обеспечить тыл и железную дорогу на сто верст назад; но это мало кого здесь тревожит, ибо никто в наступление не собирается; достаточно шуметь и от шума этого кормиться. Кому не охота «и без драки попасть в большие забияки». Глубоко жаль ту молодежь, которая в большинстве бросилась в эти организации совершенно искренно, завертелась в этом омуте и обречена на сгноение.
Имеется здесь еще какое-то Сибирское правительство, состоящее из нескольких членов разогнанной Сибирской областной думы, считающее себя законной властью и очень охочее ею де-факто сделаться.
Единственной реальной, проявляющейся время от времени властью являются только китайцы, постепенно сбрасывающие с себя старые путы и показывающие иногда свои зубы.
Издалека надвигается влияние японское, пока еще торговое, но за которым