Чернобыль. Бог погребального огня. Сергей Валентинович Антонов
врагов. В тоже время чувствовал острую необходимость поразмышлять на религиозные темы. Почему, например ни один из великого множества богов не в состоянии прекратить религиозные распри? С какой такой стати Христос, Магомет и Будда не пытаются оспорить друг у друга пальму первенства и доказать своим приверженцам, что избранный ими путь – единственно верный? Откуда такая индифферентность и скупость на знамения?
Вот, кстати и прекрасный шанс расщедриться христианскому богу! Один из моджахедов уже передернул затвор автомата. Мозг Сергея отправил на небеса телеграмму-молнию с прошением экстренного чуда. Несмотря на трагизм ситуации, Тихонов улыбнулся: даже на пороге смерти он не верил в существование рая, ада и всяких там седьмых доказательств. Старик Кант…
Раскаленное солнце внезапно потухло, а тело Сергея обдало ледяным холодом. Афганцы исчезли. Тихонов уже не лежал на песке, а стоял среди бескрайней снежной равнины. Он поднял глаза к покрытому перистыми облаками небу.
– Я умер?
– Ты просил знамения и получишь его, – прошептал холодный ветер. – Вопрос только в цене.
– Жизнь не имеет цены…
– Все имеет цену! – прошуршал поднятый ветром снег. – Особенно для того, кто просит для себя, забывая о ближнем.
– Артур?
– Изначально ты повел речь о себе, поэтому не отвлекайся, – закружились в хороводе кристаллы снежинок.
– Я сделаю все, что потребуется.
– Говори: попытаюсь!
Кожа вновь ощутила жар афганского солнца. Тихонов открыл глаза и увидел, как ствол направленного в его грудь автомата, резко дернулся вверх. На белой рубахе моджахеда стремительно расплывалось алое пятно. Сергей обернулся, чтобы в последний раз встретиться глазами с взглядом Артура. Тот выронил автомат, ствол которого еще дымился и задергался, прошитый роем кусочков свинца. Песок на дороге взметнулся вверх и лицо умирающего друга заслонила серая стена.
– Просил за себя, – прохрипел Тихонов, теряя сознание.
9
Сергей уронил голову на мокрую от пота подушку. Его пальцы яростно скручивали в жгут простыню. Волна ночного кошмара выбросила бывшего воина-интернационалиста в его собственную спальню.
Из легких вырвался хриплый вздох облегчения. Тихонов сел на кровати и взглянул в окно, за которым занималось серое марево рассвета.
Подсознание почему-то выплеснуло наружу события пятнадцатилетней давности. За месяц до демобилизации сержант срочной службы Тихонов действительно попал в переделку, едва не стоившую ему жизни. Не подоспей вовремя наши «вертушки», он бы получил бы причитающуюся порцию свинца. Вертолеты были вызваны по рации, и никто, кроме самого Сергея, этому не удивился. Только Тихонов был свидетелем того, как пресловутую рацию вдребезги разнес первый же выстрел из засады.
Сон до мельчайших подробностей воспроизвел события того страшного дня, если не считать двух исключений: Артур Мамедов не упоминал перед смертью о девушке, а Катя Фролова не могла стоять на узком выступе