Анастасия. Загадка великой княжны. Питер Курт
Анастасии, а самовозвеличивание Артура фон Кляйста. Другие, менее снисходительные, утверждали, что барон намерен нажиться на трагедии царской семьи. Инспектор из главного полицейского управления высказал по поводу барона следующее: «Следует отметить, что он приложил немало усилий для разгадки этой тайны и не скрывал своего изначального убеждения, что это настоящая великая княжна. Правда, у него могли быть и скрытые мотивы, на что намекали в эмигрантских кругах. Он надеялся извлечь из своей заботы о молодой женщине немалые выгоды, если бы в России когда-либо утвердился прежний порядок».
В любом случае, когда барон с женой пригласили ее к себе, они были убеждены – горячо убеждены, – что Анастасия не кто иная, как младшая дочь царя. Капитан фон Швабе также всецело поддерживал ее притязания. Когда позднее в тот год жена Швабе родила девочку, ее назвали в честь Анастасии, которая стала крестной матерью. «Было приглашено множество эмигрантов, – вспоминал друг Швабе Франц Енике. – Многие из них служили раньше при дворе. Все были уверены, что Анастасия – царская дочь».
Это безоговорочное убеждение в подлинности личности Анастасии не было поколеблено тем обстоятельством, что она не говорила по-русски. Эмигранты удовлетворялись ее объяснением, что она не желает говорить по-русски, так как, повторял с ее слов барон фон Кляйст, «русские принесли так много горя ей и ее семье». Другим Анастасия признавалась, что одни только звуки русской речи так ее расстраивают, что она едва может держать себя в руках. Одному из посетителей она сказала, что «народ, совершивший то, что совершили русские, не заслуживает лучшей судьбы, чем порабощение». Хозяева слушали такие слова с грустью, но трудностей в общении с гостьей у них не возникало: они говорили с Анастасией по-русски, она отвечала им по-немецки. «Это был не чистый немецкий, – говорила Мария фон Кляйст. – Ее акцент казался нам русским или, быть может, польским, но все же скорее русским». Зинаида Толстая, чье любопытство не уменьшилось, несмотря на вердикт баронессы Буксгевден, вспоминала, что она «всегда» говорила с Анастасией по-русски и та ее прекрасно понимала. Барон фон Кляйст часто читал Анастасии вслух русские книги и газеты; при этом ее замечания и вопросы не вызывали у него никаких сомнений относительно ее национальности. Однажды вечером она даже встала и запела с монархистами «Боже, Царя храни». Она казалась сотканной из противоречий.
Сначала Анастасия, по-видимому, стремилась во всем идти навстречу Кляйстам. Она старалась выказывать дружелюбие и, хотя и не могла заставить себя беседовать с толпами эмигрантов, открыто против их присутствия не возражала. Кляйсты предоставили ей отдельную комнату и, казалось, поняли ее требование – каждое утро принимать ванну. Они купили ей несколько простых хорошеньких платьев и предоставили возможность заимствовать всё необходимое у своих дочерей. Нарядно одетая, Анастасия сопровождала баронессу в поездках за город и по музеям и дворцам Шарлоттенбурга и Потсдама. Единственное, чего у нее