Разговор по душам. Ярослав Федоров

      Что же любит русский люд?

      Роскошь, славу, иль богатство?

      Чтоб столы ломились с блюд?

      Думать так – дурное гадство.

      Русский ищет правоты,

      Справедливости и чести,

      Будет рад ковшу воды

      Больше, чем фальшивой лести.

      Не обманет, не предаст,

      Простота – его отличье,

      Он любому всё отдаст,

      Сохранив притом приличье.

      Не боится умирать,

      Но прожить готов весь век,

      Непреклонна эта стать;

      Вот он – русский человек!

      Ночь идёт, я буду краток —

      Людям не дано летать,

      Всякий ведь на что-то падок.

      Много может жизнь нам дать…

      Но берет гораздо больше,

      Пусть немного погодя.

      Надо жить как можно дольше,

      Со счастьем время проводя.

      Все равно тот день настанет,

      В буйном шуме суеты,

      Сердце биться перестанет,

      И тогда проснешься ты.

      И поймешь, что жил напрасно,

      Не страдал и не любил.

      Всем твердил, что все прекрасно,

      Но себя ты погубил.

      Что всю жизнь пробыл в неволе,

      Жил не так, не как хотел,

      Жаден был не в малой доле

      Не до душ, а лишь до тел.

      Ты проснешься и узнаешь,

      Чем ужасен был твой путь,

      Все ошибки распознаешь,

      Сразу ясной станет суть.

      Быть может, растает ледник равнодушья,

      И талой водой преполнится душа,

      И хватку ослабит смущенья удушье,

      Все мысли дурные усердно круша.

      И взор станет ясным, как день предосенний,

      И чувства, как топная печь, горячи,

      И память проснется тех светлых мгновений,

      Захочется взвыть. Ты не бойся, кричи.

      Никто не услышит истошного крика,

      Терзаний душевных никто не поймёт.

      Ведь рядом не будет знакомого блика,

      Который все буйства смиренно уймёт.

      Не будет бессмысленно манящей тени,

      Что всяко от бедствий тебя берегла,

      Не будет унылых лирических пений,

      Останется всюду одна только мгла.

      И сердце сожмется от боли утраты,

      И взгляд упадет прямиком в пустоту.

      Возникнут повсюду лихие преграды,

      Злодейски исправив твою слепоту.

      А горе твое всё растёт и теснится,

      Уж боль всё труднее и тщетней унять.

      И ноет душа, в буйном мраке лоснится,

      И места покойно не может занять.

      Захочешь забыть – так забудь и не смейся,

      Захочешь простить – так прости и не плачь.

      Ты