Александр II. Воспоминания. княгиня Екатерина Юрьевская
отдавать официальным приемам и переговорам, Александр не мог отказать себе в удовольствии взять с собой Екатерину Михайловну.
10 мая царь прибыл в Берлин в сопровождении князя Горчакова и остановился в здании русского посольства на Унтер-ден-Линден. Княжна Долгорукая, приехав в тот же день, поселилась в соседнем отеле.
Немедленно принятый императором Вильгельмом, царь решительно объявил ему, что не допустит нападения на Францию. Вильгельм с кроткой улыбкой отрицал свое намерение выступить против Франции. Однако тотчас же он принялся в суровых выражениях осуждать французское правительство и народ. Он ссылался на своего канцлера, который полностью осветит Александру его недовольство Францией.
Через день Бисмарк получил аудиенцию в русском посольстве, в одном из просторных салонов первого этажа. Разговор был продолжителен, серьезен и решителен.
После этой беседы Александр прошел в отведенную ему по его собственному желанию скромно меблированную комнату с окнами во двор. Там ждала его княжна Долгорукая.
Он тотчас же передал ей содержание разговора с канцлером:
«Бисмарк представил мне те же запутанные объяснения, которыми он пытался вчера убедить Горчакова. Дав ему высказаться, я категорически предупредил его, что никогда, ни под каким предлогом не позволю атаковать Францию. Если я не останусь нейтральным, сказал я Бисмарку, Германия будет бессильна чего-либо достичь. Но предупреждаю вас, я не буду сохранять нейтралитета.
Тогда Бисмарк начал доказывать мне, что Франция становится опасной для германского народа. Она оправляется слишком быстро и нужно поспешить образумить ее, прежде чем она восстановит свое военное могущество. Он дошел до того, что сказал мне: «Сегодня еще мы можем без особого труда вступить в Париж, но вскоре будем уже бессильны это сделать».
На этом я прервал его, повторив самым решительным тоном, что никогда не допущу нападения на Францию. Тут Бисмарк начал клясться мне, что у него лично нет никаких воинственных намерений.
Ты видишь, я правильно поступил, говоря с ним в таком решительном тоне».
В тот же вечер на придворном балу Александр II заявил французскому посланнику де Гонто Бирону:
– Впредь вы можете быть вполне спокойны. Император выразил мне свое глубокое отвращение к войне и твердое желание поддержать мир.
Узнав об этих утешительных словах, французский министр иностранных дел герцог Деказ правильно определил все их значение. «Мы избегли страшной опасности, – писал он. – Нас хотели поставить перед дилеммой: либо разоружиться, либо подвергнуться нападению. Нам была необходима внешняя поддержка. А могли ли мы на нее рассчитывать! Но старая Европа наконец проснулась!»
Удовлетворенный успехом в сохранении мира в Европе, Александр II вернулся в Петербург.
Там его ждала весна, которая так прелестна на севере.
Царское Село вновь увидело возлюбленных, блуждающих между зеленью и мраморными бассейнами.
Июнь близился