Двести веков сомнений. Константин Бояндин
Всевидящего Глаза и поднялся на ноги, отряхивая колени. – Тут собрано столько всего… и что, любой может прийти сюда вот так, запросто?
– Разумеется, нет, – ответил Д., задумчиво глядя на сферу из горного хрусталя, в которую были впаяны девять других сфер, поменьше. – Не так просто. В Парк не попасть, пока не получишь соответствующего разрешения. А получить его не так просто.
– Но зачем? – юноша обвёл глазами Парк. Ничем вроде бы не прикрыт, не защищён, – входи, кто хочет. – Сюда же попасть легче лёгкого.
– Вот чем подлинная магия отличается от показной, которую на ярмарках демонстрируют, – поучительно ответил Д., кивнув в сторону Глаза. – На первый взгляд – заходи, кто хочешь. А на деле – пока не позволят, не войдёшь. Вот кто охраняет Парк.
– Глаз? – ошарашенно переспросил Клеммен. – Так он что – живой?
– Инструментальная магия всегда походит на жизнь, – кивнул Д. – Полного описания его свойств не сохранилось, никто не помнит всех управляющих формул. Глаз сам отыскал себе хозяина и следит, чтобы без воли хозяина никто не вторгался в пределы Парка.
– А кто хозяин? Тоже страшная тайна?
– Да нет, отчего же. Ректор Университета. Там, в Венллене, – Д. указал рукой на восток. – Без его согласия сюда никто, кроме тварей неразумных, не войдёт.
– А если я, скажем, путешественник? Вот и войду сюда – причём без всякого злого умысла.
– Если без умысла, – Д. вновь оглянулся, в поисках новых посетителей, – то ноги тебя сюда просто не приведут. Как бы сами собой. Так что не беспокойся, приятель, здесь – одно из самых безопасных мест в мире. Если, конечно, не баловаться с экспонатами.
– Да уж… – Клеммен вновь присел перед Глазом и осторожно положил ладонь на малую, рубиновую сферу, обращённую к небу. Ладонь укололо – не сильно, словно комар укусил – и юноша, отдёрнув руку, улыбнулся. По всем девяти сферам пробежала тёмная волна, и вот они вновь прозрачные и яркие. Глаз моргнул.
– Не стоит этого делать, – отозвался Д. – Пока Глаз мигает, он не следит за границами. Вроде бы это не очень опасно, но всё же.
– Как же он позволил мне прикоснуться? – Клеммен с сомнением посмотрел на наставника. – Это что, самое слабое место в обороне?
– Вроде бы нет, – Д. явно недоумевал. – Обычно он выражает недовольство гораздо энергичнее. Тебя пожалел, видимо. Ну ладно, пошли. Я заметил ещё кое-кого.
Этим «ещё кое-кем» оказалась птица. Флосс, как Д. их называет. Смотрел я на него краем глаза – ну и, понятное дело, в глаза, когда сам с ним говорил. На что уж у К. глаза завораживающие – только глянь, и ты попался – но эти казались куда страшнее. Как необычно – горизонтальные зрачки! Д. упоминал, что один флосс может собрать и напустить на обидчика целую армию всего, что есть вокруг живого, и я сейчас вовсе не считал, что это преувеличение. Нет рук у них, у пернатых, только ноги; ходить могут очень медленно и неуклюже. Но ущербными их не назовёшь. Признаюсь, мне вновь стало завидно.
– День добрый, Шангуэр, – приветствовал его Д. и флосс слегка развёл крылья, одновременно сдвинув уши