Тихий американец. Грэм Грин
него была Фуонг. За антологию была засунута «Психология брака» в бумажном переплете. Вероятно, секс Пайл изучал так же, как Восток, – на бумаге. Ключевым являлось слово «брак». Пайл был поборником вовлеченности.
Его письменный стол был совершенно пуст.
– Чисто же вы убрались, – заметил я.
– Мне пришлось заняться этим по просьбе американского представительства. Сами знаете, как быстро распространяются слухи. Мы постарались, чтобы ничего не пропало. Я приказал опечатать все его бумаги. – Он сказал это серьезно, без тени улыбки.
– Там было что-то вредное?
– Мы не можем допустить, чтобы нашлось что-либо вредное для нашего союзника, – произнес Виго.
– Не возражаете, если я возьму одну из этих книжек – на память?
– Я отвернусь.
Я выбрал «Роль Запада» Йорка Хардинга и положил ее в коробку, к вещам Фуонг.
– Вам нечего мне сказать с глазу на глаз, по-дружески? – спросил Виго. – Мой рапорт готов. Его убили коммунисты. Возможно, это начало кампании против американской помощи. Но если строго между нами… Послушайте, всухую такое не пойдет, как насчет вермута с ликером?
– Рановато.
– Он ничем с вами не делился в вашу последнюю встречу?
– Нет.
– Когда это было?
– Вчера утром. После взрыва.
Виго помедлил, чтобы мой ответ усвоился – у меня в голове, не у него: он спрашивал без задней мысли.
– Вчера вечером, когда он к вам заходил, вас не было дома?
– Вчера вечером? Я не думал…
– Вдруг вы запросите выездную визу? Сами знаете, мы можем бесконечно тянуть с ее выдачей.
– Вы считаете, что я хочу домой? – спросил я.
Виго посмотрел в окно на яркое безоблачное небо и грустно промолвил:
– Большинство хочет.
– Мне нравится здесь. Дома… там проблемы.
– Merde[11], – сказал Виго. – Пожаловал американский экономический атташе. – Виго повторил с сарказмом: – Экономический атташе!
– Тогда я сматываюсь. Если и он в меня вцепится…
– Желаю успеха, – устало напутствовал он. – Сейчас он меня заговорит.
Когда я вышел, экономический атташе стоял рядом со своим «Паккардом» и что-то втолковывал водителю. Это был полный господин средних лет с тяжелым задом и с лицом, никогда, видимо, не нуждавшимся в бритве.
– Фаулер! – окликнул он. – Может, хоть вы объясните этому проклятому водителю…
Я объяснил.
– Так и я внушал ему то же самое! Вечно он притворяется, будто не понимает по-французски.
– Наверное, дело в вашем акценте.
– Я три года жил в Париже. Будут еще эти чертовы вьетнамцы фыркать на мой акцент!
– Голос демократии, – заметил я.
– Это еще что?
– Кажется, книга Йорка Хардинга.
– Не пойму я вас. – Он с подозрением покосился на коробку у меня в руках. – Что у вас там?
– Две пары белых шелковых штанов, два шелковых платьица, женское бельишко
Дерьмо (