Хрясь и в суп. Дарья Лисица
ни старался, на блестящей поверхности не появилось ни единой царапинки. Отражение разразилось заливистым смехом.
– Ну, все, все, хватит, щекотно же! Да, успокойся же ты! – резкий окрик привел Дорни в чувство. Он прекратил дергаться и хмуро воззрился на собственное отражение.
Немного помолчал, и сердито поинтересовался:
– Ну? И кто ты такой?
Отражение хитро прищурилось.
– А ты так до сих пор и не понял?
Дорни поморщился.
– Мало ли, чего я там понял. Кто ты такой? – повторил он свой вопрос.
Лис по ту сторону ладони закатил глаза.
– Хорошо, – со вздохом, словно учитель, уставший объяснять непонятливому ученику прописные истины, произнес он. – Я, – это ты.
– Угу, конечно, – недоверчиво проворчал молодой лис. – С каких это пор отражения разговаривают со своими хозяевами?
– А с каких пор лисьи лапы превращаются в зеркала? – вопросом на вопрос ответило отражение.
Дорни насупился еще сильнее.
– У меня, вообще-то, не лапы, а руки. – он повертел перед зеркалом свободной рукой, растопырил длинные, совсем не лисьи, пальцы, пошевелил ими, а потом резко сжал в кулак и сунул под нос отражению. – Это видел? – угрожающе проворчал он.
– Видел-видел, – снисходительно ответил Дорни-из-зазеркалья и, в свою очередь помахал ему рукой. – У меня такие же. Только это дела не меняет. Впрочем, называй, как хочешь.
Зазеркалец повернулся к Дорни спиной, всем своим видом показывая, что ему стало скучно.
– Захочешь узнать, что делать дальше, дашь знать, – устало сказал он, махнул хвостами и… С поверхности зеркала на Дорни смотрела его собственная физиономия. Растерянная, испуганная и немного потрепанная.
Дорни снова помотал головой, – примерещится же всякое, – и вновь принялся тереть ладонь о землю. Он даже попытался поддеть зеркальную пленку когтем, но у него ничего не вышло. Казалось, он скорее сотрет кожу, чем эта непонятная штука слезет. Притомившись от безплодных усилий, он прислонился спиной к теплому, шероховатому стволу и жалобно, по-щенячьи, заскулил. Несколько раз со злостью хлопнул раскрытой ладонью по стволу, взвыл уже от боли и опять поднес злополучную конечность к лицу. Некоторое время с сомнением смотрел на свое отражение. Как он там сказал? Дашь знать? Интересно, и что я должен сделать?
– Эй, ты, – тихонько позвал он, поднеся ладонь к губам, – который я. Или, как там тебя? – он немного помолчал, вглядываясь в собственное изображение. – Что я должен сделать?
Однако, с ладони на него смотрела лишь его собственная нынешняя морда на фоне быстро темнеющего неба. Дорни глубоко вздохнул и отвел глаза, но неясное движение в зеркале заставило вернуться к созерцанию. Ему показалось, что там, в темной блестящей глубине, мелькнуло девять размытых молний. Он попытался разглядеть, понять, что это было, но сосредоточиться на этой мысли ему не удалось. Знакомый голос насмешливо произнес:
– Все? Успокоился?