Берёзка. Михаил Ласкавый
и указала на большой белый дом, заметно выделявшийся среди других.
– Однако! Богато, красиво, со вкусом.
Подогнал к калитке велосипед и, ловко соскочив на землю, остановил. Подав руку девушке, помог сойти. Не ведал, что делать (уходить не хотелось, а что сказать – не знал).
И вдруг весело-церемонно взял её руки в свои:
– Что ж, милая Березка, вы доставлены к родному очагу, а меня труба зовет в расположение. Не то сочтут дезертиром и несколько суток «губы» для перевоспитания мне обеспечено. Но всё-таки я хотел бы попросить вас о возможности ещё раз увидеть ваши изумительные глаза, услышать ваш чудный голос и покататься на вашем Боливаре.
– Не спеши, – тихо попросила девушка, – давай немного постоим.
И от смущения уткнулась головой ему в грудь.
Сашка замер, вдыхая изумительный аромат ее волос, кожи, крепко обнимая её, гладя худенькую, слегка вздрагивающую спину. И чувствовал такую нежность к этой милой девчонке, такое умиление и любовь, что ему подступил ком к горлу, и стало трудно дышать. Он нежно перебирал ее волосы губами, целовал в голову, добравшись до ушка, легонько куснул его. Она подняла голову, смотря на него счастливыми и мокрыми от слез глазами цвета лесных озёр. Сашка собирал эти слезы губами, целовал щеки, шею. Вдруг Березка подняла голову и своими губами нашла губы Александра. Долго они не могли оторваться друг от друга, не слыша и не видя ничего вокруг. Как вдруг послышался женский голос:
– Лиля! Лилечка! Ты где?
– Ой, мама! – отпрянула от Сашки Лиля.
– Мама, мама, я здесь, я сейчас иду! – откликнулась она.
– Ты с кем там? Где ты была так долго? Уже четвёртый час! Лилина мама явно направлялась к ним.
– Бери велосипед, после вернешь, и спрячься за дерево, – указала Берёзка на толстый дуб, росший рядом. И торопливо поцеловав Сашку, весело побежала к матери.
– Полчетвертого! – взглянув на часы, охнул Александр.
С трудом дождавшись, когда Берёзка с мамой повернут за угол дома, вскочил на велосипед и что есть силы закрутил педали. Он несся по ночной дороге (спасибо луне!) изо всех сил и в каком-то диком восторге сочинял, как ему казалось, стихи:
Пусть это, может, удивительно,
Влюбился я в тебя стремительно,
И это, я скажу, не грех:
Ты дева, лучшая из всех!
Привет, привет тебе, луна!
Ты видишь, как красна она,
Какие губы, стан и очи!
О них мечтать готов все ночи!
Мечтать все ночи напролет!
Тут Сашка все-таки наскочил на какую-то кочку, упал, с размаху перевернулся пару раз и, потирая ушибленное плечо, закончил с усмешкой:
– Прости, луна, я – идиот.
Дальше он поехал более спокойно, но в таком же прекрасно-романтическом настроении.
Светившая во всю свою силу луна, яркие звёзды, лёгкий ход велосипеда по накатанной грунтовой дороге и воспоминания о только что пережитых прекрасных мгновениях вызывали какое-то особое состояние души. Сашка, уверенно командовавший пятью десятками, скажем прямо, непростых ребят, ощущал неизвестную ему до