Сквозь огонь и лёд. Анатолий Алексеевич Гусев
птицей, и как об этом Корнилов узнал?
Де Боде встала постройке смирно и доложила чётким голосом:
– Он не узнал, он лично увидел. Виновата.
– Сядьте, баронесса, мы вам тут не враги, и расскажите всё по порядку.
Софья повиновалась. Фуражка её сдвинулась на затылок, обнажив коротко стриженные густые тёмные волосы, большие голубые глаза смотрели спокойно.
– Мы последние вернулись из-под Хомутовской. Всё, что могло быть съедено на постои – съели. Я поймала этого петуха, а когда отрезала ему голову, тут меня и увидел Лавр Георгиевич. Как заорёт: «Где взял? Купил? Нет? Под арест!»
– Так ты голодная, второй день? – удивился Боровский.
– Так точно.
– Безобразие. Ну, продолжай.
– Что продолжать? Всё. Я бы заплатила, да чем? – развела руками Софья.
– И так, господин казак, – сказал подполковник Глебов, обращаясь к хозяину петуха, – вас устроит некая компенсация за вашу птицу?
– Что? – не понял хозяин петуха.
– Да какой он казак? – сказал сотник Абрамов, он, опираясь левой рукой на шашку, скручивал цигарку. – Иногородний. Сыны-то где?
– А Бог их знает, господин казак. Были в армии.
– Значить – у большевиков, – уверенно сказал сотник. – Земельку им пообещали большевики. А где они её возьмут? У нас!
– Так хочется, что бы всё по справедливости было. Что бы у всех всё поровну было – робея, не уверенно сказал иногородний.
– Поровну? А земля-то, она не ровная, она бугристая. Мы, казаки, эту земельку кровью поливали! От татар да турок её отбивали! А вы пришли незнамо откуда – и теперь – поровну! Ну, хорошо. Разделим мы её поровну. Пшеницу засеем. У тебя, положим, на пригорке, а у меня в низинке. А лето жаркое. У тебя урожай сгорел, а у меня нет. И что? Ты, мужик, ко мне придёшь моё добро отбирать?
– Не знаю, – честно сказал мужик, – но должно всё по справедливости быть.
– Сейчас не об этом, Андрей Николаевич, – не дал казаку ответить Боровский.
– А о справедливости, – сказал Глебов и достал из брюк портсигар. – Не знаю, золотой или нет, но австрийский, трофейный. Положите сюда вашу цигарку, Андрей Николаевич.
Сотник с неохотой повиновался. Глебов захлопнул портсигар и протянул его мужику:
– Вас устроит это за петуха, любезнейший? Или вы будете настаивать на казни прапорщика?
– Казнить за птицу? Девку? Да Бог с вами, ваше благородие. И этой штуки мне вашей не надо. Даром берите.
– Нет, даром нельзя. Главнокомандующий запрещает. Так что? Берёте?
– Беру. Куда деваться? Может, обменяю эту штуку на петуха. Хотя и сомнительно. Петух в хозяйстве нужен.
– Так он же яйца не несёт? – удивилась Софья. – В хозяйстве не очень что б очень нужен.
Все заулыбались, а Боровский спросил:
– Вы поэтому и взяли петуха, Софья Николаевна, что он не несётся?
– Да.
– Так, барышня, – развёл руками мужик, – без петуха по весне цыпляток не будет.
Баронесса покраснела.
– Ничего, –