Бешеный прапорщик: Бешеный прапорщик. Большая охота. Возвращение. Дмитрий Зурков
В прошлый разговор ты пообещал, что скучно не будет. Я не сразу тебе поверил, все это время просто смотрел, что ты делаешь и думаешь. Но когда начались боевые выходы, то понял, что имелось в виду. И, самое интересное, мне тоже захотелось принимать в этом участие. Умирать я больше не хочу! Хочу воевать по-настоящему, а не торчать в окопах и гонять солдат на пулеметы. Мешать тебе я не собираюсь, буду смотреть со стороны и иногда подавать голос, когда посчитаю нужным. Я не слишком сумбурно объясняю?»
«Нет, все предельно ясно. Типа будешь стоять в сторонке и подсказывать, когда в голову взбредет. Хорошо придумал! А потом тебе надоест, и ты начнешь мне мешать. В результате – сдохнем оба».
«Не угадал. Буду учиться у тебя и в некоторых случаях – страховать. Если ты, например, с дивизионным батюшкой будешь часто общаться, он сразу заподозрит неладное. Простейших вещей не знаешь, фразы не так строишь… Еще перечислять?.. Ты, как православный, должен знать наизусть «Символ веры», «Отче наш» и «Богородицу». Ты все это можешь вот так сразу рассказать? Я уж не говорю про правила политеса и комплименты дамам».
«Ну, тут ты прав. Не могу».
«Или разговор с кем-то будет важным, а ты не заметишь и скажешь что-нибудь не так. А я в таких случаях буду рядом и подскажу. И вот тебе первая подсказка: вспомни, про что рассказывал Анатоль Дольский, когда твои звездочки обмывали».
«Да этот балабол о чем только не рассказывал. Рот не закрывался».
«Он, в частности, рассказывал про одного польского пана-аристократа… Не помнишь? Где тот пан обитал, а?»
Вот тут я окончательно проснулся. И вспомнил… Правила и нравы офицерской пирушки практически не изменились за прошедшие для меня десятилетия. Чаще всего встречалось два возможных сценария: когда позабыв на время о причине и виновнике торжества, крепко спаянный коллектив распадается на небольшие группы «по интересам», либо общим вниманием завладевает тот, кто заслуженно считается душой компании. Именно таким человеком и был Анатолий Иванович. А разговоры на войне, так или иначе, сводятся к ностальгическим воспоминаниям о маленьких прелестях мирной жизни. В перечень оных непременно входят карты, рыбалка, охота, баня, скачки и, естественно, дамы. Причем очередность обсуждения зависит от личных пристрастий рассказчика и общего градуса компании. Но в данном, конкретном случае Дольский превзошел самого себя, а быть может, и своего знаменитого предшественника, воспетого в стихах Дениса Давыдова, ротмистра Бурцева:
– Помнится, господа, аккурат после юбилея Отечественной войны двенадцатого года, служил я в этих местах старшим адъютантом штаба дивизии. Да, кстати, господин подпоручик, а почему бокал ваш опустел? Непорядок, сейчас исправим… Так вот, командир нашей дивизии был большим любителем охоты и особенно – парфорсной. Говорят, заразился сей страстью еще в академии. И на сим увлечении близко сошелся с местным польским аристократом…
Далее следовал рассказ, как Анатоль несколько раз сопровождал своего командира в весьма приятных вояжах в некий «охотничий домик», который, по сути, был двухэтажным каменным строением,