Истоки американо-китайских отношений. Юрий Галенович
Иллис назвал китайцев теми, кто лишен и того, и другого: «утонченности и комфорта цивилизованной жизни» и «дикого (природного) интереса, присущего большинству полуварварских (полудикарских) стран». Он делал вывод с явным вызовом (презрением): «Если бы не… пустячное удовлетворение, возникающее из-за того, что мне довелось быть одним из немногих европейцев, которые посетили внутренние районы Китая, я бы считал время, которое пролетело, ушедшим безвозвратно» (С. 52).
В труде Иллиса подчеркивалось, что для любого цивилизованного человека неприемлема та степень, до которой человек оказывался в зависимости от милости или каприза деспота и даже самого мелкого чиновника. Таким образом, именно вопрос об уважении к человеческому достоинству, к человеческой личности, отрицание деспотизма, самовластия – вот то, что разделяло европейцев и китайцев, в первую очередь власти Китая.
Итогом русской миссии в Китай в 1821 году явилась книга о своем путешествии Георгия Тимковского, опубликованная в 1827 году.
По сути дела, это не была миссия в полном смысле этого слова, поскольку русским было разрешено с 1728 года постоянно иметь шесть священников и четырех «прислужников (служек)» в целях размещения русской церкви в Пекине и для изучения китайского языка. Русским было разрешено вести торговлю только на суше, и размещение русских в Пекине представляло собой не постоянное посольство в нормальном смысле, а грубый эквивалент иностранных учреждений в Кантоне. Тем не менее книга Тимковского воспринималась американскими издателями скорее как высказывания дипломата, нежели купца. А ее автора видели как важный источник сведений (идущих) изнутри Китая, поскольку он провел целый год в Пекине и показал дополнительные знания о районах Монголии и китайских регионах, граничащих с Сибирью. По сути дела, Тимковский повторил те же самые критические соображения, которые были присущи другим авторам-дипломатам. Поскольку несколько американских купцов утверждали, что Китай и Россия одинаково являются деспотиями, причем в одной деспотии управляют бамбуком, а в другой дубиной, интересно отметить, что этот русский дипломат со всей остротой осуждал жестокие законы, палочную дисциплину и применение бесчеловечных пыток в Китае. Суждения Тимковского относительно Китая были, однако, менее критичны, чем думали об этом несколько американских наблюдателей; один обвинял его в клевете на китайцев, а другой в попытке «подтвердить мнение Бэрроу о моральной неполноценности (низости) этой страны» (С. 53).
Важно отметить, что записки русского дипломата Тимковского были изданы на Западе и оказали свое влияние на восприятие там китайцев. Тимковский был знатоком Китая. Он со всей остротой осуждал жестокие законы, палочную дисциплину и применение бесчеловечных пыток в Китае. Таким образом, в этом отношении все иностранцы придерживались одинаковых взглядов.
Впечатления Джона Дэвиса от 1836 года, хотя они и появились позднее, нельзя опустить при обозрении факторов серьезного влияния на мнение