Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза. Сборник
он вырвал у соседей землю „Среди трех рек“, на западе он присоединил к себе и Ба и Шу, на севере забрал Шан-цзюнь, на юге взял Ханьчжун, кольцом охватил все девять племен инородцев, а именно и, себе подчинил две столицы большие, как Янь, так и Ин. На востоке сумел захватить он твердыни Чэнгао, нарезал себе самых жирных земельных угодий. Затем разнял он коалицию по вертикали, состоявшую из шести государств, заставил их всех повернуться на запад лицом и служить только Цинь. И доселе его дело живет. Князь Чжао нашел себе друга в Фань Суе, низверг до маркиза Жань-хоу, прогнал от себя Хуа Яна, свой княжеский дом укрепил и запер влияние отдельных семейств. Он, как тутовый червь, поедал все владенья князей и дал завершиться монархии Цинь. Все эти четыре владетеля жили работою пришлых гостей. И если на дело отсюда взглянуть, то в чем провинились пришельцы пред Цинь? Ведь если бы эти четыре властителя раньше отвергли пришельцев-гостей, к себе их совсем не приняв, и если б они отстранили ученых, на службу не взяв их к себе, это значило б только не дать государю богатств настоящих и выход, а также лишить этих Циньское царство славы большой и сильной страны.
Теперь же, о Вы, у подножья дворцового входа которого я вот сейчас стою, Вы достали себе драгоценные камни из Куньских дальних гор, а Вы обладаете редкими перлами, теми, что были до Вас у маркиза Суй-хоу, а также Бань Хэ. Повисли на Вас жемчужины светлой луны; привешен на Вас меч с Великих холмов. В упряжке у Вас рысак исключительный сянли. Водружено знамя лазурного феникса здесь, стоит барабан из кожи великого монстра. Из этих всех ценностей нет ни одной, которая б в Цинь родилась. А Ваше Величество так ведь их любит!
Так что же выходит? Ведь если приемлемым для Вас является лишь то, что родилось в Цинь, то это бы значило только, что перлы ночного сиянья дворцам украшеньем не будут служить; и вещью из кости слона, носорога никто любоваться больше не станет; девы из Чжэн и из Вэй не будут служить Вам в тех дальних дворцах; все знаменитые кони у Вас, рысаки, скакуны, не будут тогда наполнять конюшни собою у Вас; золото или латунь из стран, что к югу от Цзяна, не будут уж в употребленьи; яркие краски художников шуских не будут перед Вами сиять. И если те, кем так украшены дворцы, что позади других расположились, и кто стоит в их низменных шеренгах, кто услаждает дух и мысль, пленяет слух и взоры Ваши, – и если эти все созданья приемлемы для Вас лишь с обязательным условьем происходить из Цинь, и только Цинь, то это б значило тогда, что булавки из ваньских жемчужин, и серьги из фуских каменьев, и платье из эских шелков, украшенья в парче и узорном атласе – что эти красивые вещи не будут являться больше пред Вами, пойдут по рукам и прекрасное будет не то уж. Эти красавицы, нежные, тонкие, милые очаровательницы-женщины, в Чжао рожденные девы, – тоже не будут стоять возле Вас. Позвольте, бить в глиняный жбан или в плошку какую-нибудь, струновку щипать или звякать костями, затем бормотать „у-у-у“, восхищая всем этим и уши и глаз, – вот подлинно циньские звуки. А чжэнские, вэйские песни про туты, а песнь „Боевые