Королевство Полночь. Алексей Райм
свет белой луны непорочный.
Ганс вспомнил прогулку с Кристиной
И то, что расстались внезапно,
Когда его тьма поглотила
В беспамятстве неадекватном.
"Быть может, ты просто приснилась
Мне в пьяном забвении этом,
Представилась скромно, Кристиной,
И тихо рассеялась ветром.
Приснилось, что пёс кровожадный
В зубах меня нёс в переулки,
Приснилось, что так же бежали
С Кристиной, державшись за руки.
Моё одиночество, может
Придумало дружбу с тобою.
Я врач, и поэтому должен
Предвидеть расстройство такое.
Возможно становится хуже
Мне в этом потерянном месте
Но что мне действительно нужно?
Каких я желаю известий?.." -
Спросил Ганс у тёмных углов,
У лечебных растений и трав,
Этих длинных зелёных кустов,
Что росли здесь во многих горшках.
У большого немого стола,
У бумажных листов и чернил,
Одиночества, смерти и дна,
У себя самого он спросил.
Но вот взгляд вдруг упал его быстро
На маленькую табуретку
С потёртой бумажной запиской,
Лежавшей на ней неприметно.
Ганс взял с табуретки листок,
Развернул его вмиг, увлечённо,
Увидев количество строк,
И неспешно записку прочёл он:
"Надеюсь, ты спал хорошо.
Тебя мучил ужасный озноб…
Ну, хотя бы до дома дошёл,
Не разбив себе нос или лоб.
Оставаться я, правда, не стала.
Прости, что вот так – из записки,
Сама очень сильно устала,
Впишу и уйду "по-английски".
И знаешь, ты пьян был на столько,
Что страшно смотреть было даже
Хотя, пил вино, не настойку
И то подливал всего дважды…
Не важно. Пишу, потому что
Ты можешь чего-то не помнить,
Наверно тебе будет нужно
Всё в памяти лучше усвоить.
Мы ночью гуляли с тобою,
До этого выпили малость,
Как вдруг ты, собакой, завоешь…
Конечно, тогда испугалась.
Ты бредил достаточно долго,
Кричал непонятные вещи,
Слова все коверкал и комкал,
Звучало довольно зловеще.
Тебе стало тяжко и плохо,
Ты еле стоял на ногах
У меня сразу страх, суматоха,
Спасать как – не знаю пока.
Не пришлось, Слава Богу, спасти.
Ты в лице только лишь бледно-жёлтый,
До дома просил довести.
На меня так опёршись, дошёл ты.
И здесь уже рухнул ты, сонный
Ознобу всему вопреки.
А я, видя уж, как измождён ты,
Сняла с тебя плащ, сапоги…
Я